Настоящий джентльмен. Часть 1

Третьим «потенциалом» был так называемый «сидячий жилец», который за давностью лет был под защитой всевозможных законов, и потеснить его, а уж тем более выселить, было совершенно нереально.

Была у этой тучки и светлая изнанка: цена. За четырехэтажный дом в два окна шириной (восемь комнат) просили 14 тысяч фунтов. Правда, три комнаты из восьми занимал «сидячий жилец», но это был одинокий мужчина предпенсионного возраста, который в дальней перспективе должен был освободить жилплощадь по причинам конечности человеческой жизни. А это — три восьмых дома, большой потенциал.

На Би-би-си в отделе кадров мне выдали справку о зарплате. Формула ипотеки была простая, максимальная ссуда — три годовых оклада на 25 лет выплаты с процентами. С процентами в 1977 году в Британии была большая беда. Начиная с 1920 годов правительство прибирало к рукам важные отрасли промышленности. В 1926 году национализировали линии электропередач, в 1933-м — лондонский транспорт, в 1938-м — угольную промышленность, в 1939-м — гражданскую авиацию, в 1946-м — Банк Англии, в 1948-м — железные дороги и поезда, в 1951-м — сталелитейные заводы, в 1976-м — автомобилестроение, в 1977-м — самолетостроение. На всех этих государственных, социалистических предприятиях рабочие вступали в профсоюзы, местные профкомы сливались в мощные национальные объединения. Они проводили ежегодные съезды, вырабатывали программы борьбы пролетариата за свои права.

Когда требования трудящихся не удовлетворяли (чаще всего — по зарплате), профсоюзы объявляли забастовку. Скажем, не ходил транспорт, на электростанции не поступал уголь, не плавили сталь, не убирали мусор — так что черные пластиковые мешки громоздились кучами до второго этажа. В таких случаях правительство шло навстречу трудящимся, зарплату регулярно повышали, тем более что государство тоже наживалось на этом, взимая с заработанных денег астрономические 35 процентов подоходного налога.

Наплыв необеспеченных денег с печатного станка казначейства приводил к их удешевлению. Цены безудержно росли, возникала инфляция. Национальный банк, выдавая кредиты, чтобы не остаться внакладе, должен был это учитывать. В 1977 году базовая ставка была 17 процентов, на 10 тысяч кредита за год набегало 1 700. С 14 тысяч (цена нашего дома), соответственно, 2380 фунтов, а моя бибисейская зарплата «программного ассистента» — 4300 годовых до налога. Отнимаем (в прямом смысле) 35 процентов, в остатке получаем 2795. Вычитаем проценты по кредиту, остается 220 фунтов семейного бюджета на весь год, меньше 20 фунтов в месяц. Это — на еду, одежду, транспорт, культуру и путешествия. Но и это не все. Кредитовать нашу трущобу банки отказывались, никто не хотел наживать себе так называемые «плохие долги». В банках умели хорошо и быстро считать, там понимали, какое уравнение получается у нас. На 20 фунтов семье из трех человек не то что месяц — неделю не прожить.

Такой кредитор вовремя платить не сможет, а как наберется полгода недоимок, дом по суду будут отнимать и, чтобы вернуть деньги по кредиту, выставлять его на продажу. Все это потребует времени, сил, людских ресурсов. Кому нужна такая головная боль?

Конечно, большие банки подходили с единой стандартной меркой и не учитывали скрытого потенциала нашей развалины в районе, который уже становился модным. Финансистов, готовых рискнуть, надо было искать поместно, неподалеку.

В конце XVIII века в Бирмингеме появилось первое «Строительное общество»: люди со свободными деньгами вскладчину финансировали создание жилья. Поначалу общества эти были закрытого типа, но со временем идея разрослась, и к концу 1970-х в строительное общество можно было отнести свои сбережения (там давали проценты лучше, чем в банке) или попросить ипотеку на покупку. За ссуду брали на 2–3 процента больше, чем давали за взнос. Другими словами, строительное общество обеспечивалось деньгами вкладчиков и получало прибыль от выданных займов. Нечто вроде кассы взаимопомощи, финансовая демократия. Процесс чисто внутренний, не зависящий от внешних экономических катастроф, обвалов рынка или цен на нефть.

В нашем районе было такое общество, Mornington Building Society [6], основанное еще при королеве Виктории. Туда я и прикатил на своем велосипеде. Меня выслушали, записали адрес недвижимости и агентства по продаже. Последнее нужно было для того, чтобы кто-то приехал с ключами и впустил в дом инспектора. Инспектор все тщательно осмотрел, написал пространный отчет, и вскоре из «Морнингтона» пришел ответ — мы готовы ссудить 12 тысяч, но выдадим не всю сумму, 4 тысячи временно удержим и выплатим, когда будут выполнены следующие условия. Далее шел список того, что надлежало сделать: поменять всю электропроводку, переложить крышу из сланцевого шифера, перестроить большой кусок внешней стены, которая начала крениться, поменять прогнивший деревянный пол в подвале.