Настоящий джентльмен. Часть 1

Пока шла переписка, появился еще одни покупатель, тоже увидевший в полуразрушенном доме большой потенциал. Он готов был перебить ценой и давал на тысячу фунтов больше. Я узнал это от агентства по продаже, откуда мне позвонили. Я ожидал, что владелец — адвокатская контора, продававшая чье-то наследство, — будет повышать цену на эту тысячу, но агент неожиданно заявил, что поскольку у меня с владельцем есть словесная договоренность, то он будет ее выполнять. Слово джентльмена, так сказать. Такой неожиданный акт делового благородства подстегнул меня еще больше, я решил — идти только вперед, а там будь что будет.

Что было дальше — помню неотчетливо, как лихорадочный сон. Я обратился ко всем западным друзьям, которых знал по Ленинграду. Немец Юрген Майер, бывший капитан, успешно приобретавший списанные советские суда для продажи на металлолом, англичанин Майкл Леерфройнд, скупавший партии мехов на международных аукционах, шведский бизнесмен Карл (девиз которого был «ничем не владей, но контролируй все») помогли займами. Мне кажется, что и Тереза тогда достала мне немного денег.

Наконец, эта круговерть улеглась, невероятными усилиями покупку удалось протолкнуть, я получил все документы и ключи от дома. 18 ноября 1977 года, ровно через два года после нашего отлета из Пулковского аэропорта, я вошел в дом номер 27 по Арлингтон-роуд как владелец и хозяин. Отныне эта фавела была нашей. Долги выше крыши, денег ни копейки. Рассчитывать нужно было только на себя.

Do It Yourself

DIY (do it yourself — «сделай сам») — это целое народное движение, в которое вовлечены люди — и те, кто умеет делать сам, и те, кто не умеет. Первый урок мне преподала Тереза. Она долго и пространно объясняла нам, как важно не перепутать полюса в электрической вилке.

Английские вилки по размеру больше советских или французских, в этой внушительной конструкции помещается предохранитель (на 3, 5 или 13 ампер) и три прямоугольных штыря, к которым идут цветные провода — коричневый, голубой и желто-зеленый, на жаргоне электриков это «фаза», «нейтраль» и «земля». Все сделано крепко, солидно и супер-безопасно, под стать английскому характеру.

Воскресенье, тепло. В окна Терезиной квартиры светило солнце, от ковров на полу слегка пахло застарелой пылью. Я вышел из ванной мокрый, босиком, обвернутый полотенцем, и по пути в нашу комнату машинально дотронулся рукой до бронзовой лампы, стоявшей на столике. Невидимая сила подняла меня в воздух и отбросила в другой конец коридора. 240 английских вольт, 5 британских ампер. Хорошо еще, что так, могло быть и хуже.

Видимо, какой-то гуманитарий — возможно даже, сама Тереза, — менял вилку и перепутал полюса. Я оделся, взял отвертку, переставил провода и никому ничего не сказал — зачем травмировать чувствительные души? — но урок усвоил на всю жизнь.

В свое время я изучал начертательную геометрию, теорию машин и механизмов, морское дело, парусную практику, работал матросом, кочегаром. Понятно, что в новой ситуации навыки починки парусов толстой иглой с гардаманом или владение техникой совковой лопаты напрямую использовать было нельзя, но все-таки (как говорят в Одессе).

В работе руками нужен свой особый интеллект, уходящий корнями в первобытные времена. Мы видим его следы в древних постройках, в старинной домашней утвари, в деталях народного костюма. С развитием всеобщего гуманитарного образования эта «рабочая соображалка», как я ее называю, отошла на второй, а то и на третий план.

Нынче в развитых странах руками умеют работать те, кто рано бросил школу, или эмигранты из Восточной Европы. Однако зов предков силен, и желание помогать голове руками неистребимо. Полстраны копаются у себя в саду, стучат и строгают по сараям, чердакам и подвалам. В ряды этой армии самоделкиных теперь вступал и я, невольный новый доброволец.

Жизнь моя пошла по треугольнику. Утром я садился на велосипед и ехал на работу, вечером, около шести часов, заправившись в кантине столовским ужином, педалил в Камден, в свою фавелу, где крушил и ломал примерно до часу ночи, а оттуда возвращался на Элгин-кресент, с тем чтобы назавтра все начать сначала.

Еще один «потенциал» нашего дома проявил себя в этом треугольнике. Если от Терезы до работы дорога занимала 35–40 минут (абсолютный рекорд 28 минут 30 секунд), то от работы до Арлингтон-роад можно было доехать минут за двенадцать (абсолютный рекорд в 8 минут 50 секунд я поставил позже, когда мы переехали).