Настоящий я

Мама чувствовала, что ей было нечем ответить, и она молча переложила куриную ножку из своей тарелки на рис Рю. Бабушка ударила ее по тыльной стороне руки.

– Ешь, прошу тебя. Рю и без твоей порции наестся.

Глаза бабушки, окруженные со всех сторон мелкими морщинками, не отрывались от Вана. К уголкам его рта пристал рис.

– За месяц вы очень похудели, лицо будто в два раза меньше стало, – пробормотала она, вытирая брату рот.

– Правда? Последние несколько дней Ван мучился от диареи. Хорошо, что сейчас ему стало получше, но оправился он не до конца.

– Да при чем тут Ван? Я о тебе говорю, ты вообще в зеркало заглядываешь? Ужас что на лице! В прошлый раз вы с зятем приезжали – от него тоже кожа да кости остались. Сейчас еще жара на улице, не представляю, как он справляется с несколькими рабочими сменами. Давай я настой соберу, ты ему заваришь?

– Да какой настой, мама? Ты прекрасно знаешь, что он не будет это пить.

Ын Рю смотрел на куриную ножку в своей тарелке. Бабушка сказала, что ее должна была съесть мама, поэтому мальчик все никак не мог решить мучительный вопрос: «Если я ее съем, бабушка расстроится?»

– Иди отдыхать, вечером я сама пожарю мяса на ужин, – сказала бабушка.

– Именно поэтому я взяла с собой так много вещей. – Мама устало улыбнулась.

– Я заберу мальчиков спать к себе, ты ляжешь в отдельной комнате.

– Без меня Ван не будет спать. Он с отцом своим не засыпает, как тебе его убаюкать?

– Помню, ты в детстве тоже плохо засыпала. Но ничего, я тогда справлялась, уложу и сейчас, не волнуйся.

– Не выйдет, – на новом месте и тем более без меня Ван точно не заснет.

На этот раз ложку убрала уже бабушка.

– В кои-то веки поспи нормально! С сыном твоим ничего не случится! – Морщинки на ее лице разгладились. – Думаешь, ты тут одна мать? Тебе жалко своего сына, а мне что делать? Мне жалко свою дочь, смотрю на тебя – и сердце разрывается на части! Ты думаешь о своем ребенке, так почему я не могу побеспокоиться о своем?

Бабушка встала со своего места и с грохотом распахнула дверь. Маленький Рю молча отложил ложку. Кажется, есть курицу он передумал. Даже семилетний ребенок заметил, как изменилась атмосфера вокруг. Ван бил ложкой по столу и широко улыбался. Мама, которая в таких случаях останавливала его, в этот раз ничего не сделала и просто продолжила обедать.

В итоге все улеглись в гостиной. Перед сном Ван плакал, но вскоре заснул. Маленькому Рю было очень неудобно, он постоянно ворочался. У бабушки дома не оказалось ни игрушек, ни книг со сказками. В маминой сумке привезли полно вещей, но все они принадлежали Вану, игрушки Рю не влезли. Только благодаря бабушке, которая ласково гладила старшего внука по голове, его глаза стали потихоньку закрываться.

– Я пригласила вас к себе не просто так, есть разговор. Я очень долго размышляла… Рю ведь в следующем году пойдет в школу, да? – спросила бабушка.

– Неужели он так быстро вырос? – Мама повернулась и посмотрела на спящего сына.

В эту секунду я повернул прочь. В любом другом месте было бы лучше, чем здесь.

– Ты куда? – Проводник схватил меня за руку.

– Отпустите. Время еще есть. Какая вам разница, как я его потрачу?

– Все-таки я был прав, у паренька тот еще характер! Вот только что он ворочался с боку на бок, а сейчас как ни в чем не бывало спит сладким сном…

– Нет, он притворяется…

Мне хотелось закричать маме с бабушкой: «Говорите тише!» Если бы я мог, то закрыл бы мальчику уши, повторяя: «Не слушай их, их слова ничего не значат».

– Это я к чему: давай Рю поживет у меня. Сейчас он пойдет в школу, дел будет невпроворот. Придется и с домашним заданием помогать, и по утрам ребенка собирать на занятия. Как ты с этим одна справишься? Зять день и ночь на работе, а ты одна на себе двух сыновей тащишь. Я смотрю на Вана – и сердце разрывается. Давай Рю поживет со мной какое-то время, а вы на выходные можете его забирать домой.

Я смотрел на маленький кулачок Рю, сжимавший кончик одеяла. Мне прекрасно известно, что этот малыш больше всего хотел услышать, но мама не отвечала.

– Прошлое не изменить, на то оно и прошлое, – произнес Проводник Душ.

Из груди по всему телу разливался жар, я никак не мог ни повлиять на те события, ни стереть их из памяти.

– Когда он проснется, никого рядом уже не будет, – грустно ответил я.

На следующее утро маленький Рю проснулся в пустой комнате – мамы и Вана не было. Он побежал на кухню, где кто-то готовил завтрак, и увидел бабушку. Та улыбнулась внуку и сказала:

– Доброе утро, уже встал?

Внезапно Рю начал икать. Стояла середина июля, солнце нещадно палило. Икота гулко отдавалась в груди, где-то под сердцем. Она длилась так долго, что начала болеть голова.

Я снова закрыл глаза. Голоса постепенно затихали.

– Тебе тогда было лет семь, почему ты не заплакал?

Услышав слова Проводника, я тут же очнулся. Мы оказались дома, по обеим сторонам гостиной стояли торшеры. Вдобавок ко многим своим страхам Ван боялся темноты, поэтому даже ночью свет в гостиной не выключался. Так было заведено.