Настоящий я

Ван умер – это правда. Я все еще жив – это тоже правда. Все остальное… Да когда, наконец, прекратится эта головная боль?!

По щелчку пальцев в руке Проводника Душ оказалась стеклянная бутылка с железным шариком внутри.

– Рю, как мне вытащить этот шарик?

Размером он был меньше монеты.

– Ход твоих мыслей верен: надо просто наклонить бутылку, тогда шарик выкатится.

Как и сказал Проводник, шарик выкатился из бутылки и упал на пол. Затем тот снова щелкнул пальцами, но теперь в бутылке оказался железный шар размером с бейсбольный мяч.

– А этот мне как вытащить? Тут поможет только рождественское чудо.

– В жизни не бывает чудес, именно поэтому люди им так удивляются, – ответил Проводник, качая головой.

Волшебство не спасет, водой тоже не вытолкнуть железный шар наружу. Остается только одно…

– Молодец, Рю. Нам придется разбить эту бутылку. Все не может быть хорошо всегда. Сейчас тебе нужно вытащить железный шар, однако ты боишься, что сосуд разобьется.

В тот летний день бабушка сказала: «Я присмотрю за Рю». Мама молчала. Страх потерять ее ранил мое сердце. Мне казалось, что в этом виноват я, а не мой болеющий брат.

Низкий голос Проводника Душ вернул меня в чувство:

– День подходит к концу. Ты сказал, что хочешь попрощаться.

Обращаясь ко мне, он повернул голову и указал на знакомого до боли человека.

– Помнится мне, ты не хотел прощаться с родителями.

Я сделал шаг навстречу семилетнему Ын Рю, память о котором осталась жить только на страницах старых семейных альбомов и в рамках на стене.

– Это все из-за меня, – говорил он. – Я толкал Вана, отбирал у него игрушки… Я жаловался маме, говорил, что хотел пить из тех же детских бутылочек, что и брат. Поэтому мама меня…

– Нет, ты неправ! – отрицал я.

Маленький Ын Рю замотал головой.

– Нет-нет, виноват только я. Из-за меня мама плакала, из-за меня папа много работал. – Он посмотрел на меня исподлобья. – …И братик мертв.

– Рю, повторю тебе еще раз: ты ни в чем не виноват.

Его слова разбивали мне сердце.

– Но ты всегда говорил другое!

После недолгого молчания он продолжил:

– Знаю же, что ты меня ненавидишь.

Я притянул к себе ребенка и обнял:

– Нет, не ненавижу и никогда бы не…

«Ради своего же блага не причиняй вреда в первую очередь самому себе». Я забыл такую простую истину.

– Когда ты вырос, то больше не боялся? – спросил семилетний Рю.

Боялся. Мне всегда было страшно, что меня бросят, что останусь совсем один. Я совсем отчаялся и не хотел портить ни с кем отношения, поэтому просто делал то, что говорили другие. Я был похож на львенка, который с больными лапами пытался угнаться за другими львами.

– Ын Рю, почему ты никогда не говорил со мной? – Малыш посмотрел мне в глаза и отпустил мою руку.

Он изо всех сил пытался понять, почему я отверг его. Молчание со временем превратилось в пронзающую головную боль. Ему было всего семь, в этом возрасте дети обычно плачут и жалуются. Он еще слишком мал, чтобы обвинять меня в чем-то.

Теперь вопрос задал я:

– Поэтому ты позволил мне покинуть тело?

Мальчик не отвечал, но и без его слов я понял причину своего изгнания: я больше не мог мириться с ошибками. В этот момент мне захотелось вернуться в свое тело и вновь стать с ним одним целым.

– Мне жаль, что я не принял собственных ошибок, – посетовал я.

Семилетний Рю посмотрел мне в глаза, и в знак примирения я кивнул. Казалось, все проблемы из-за меня: болезнь Вана, мамины слезы, папина усталость. Я винил себя за то, что не мог позаботиться о брате, что был занят уроками или слишком долго гулял с друзьями.

Ван часто болел, поэтому мама постоянно выхаживала его, отцу пришлось работать и днем и ночью, а я был бессилен и только думал: «Если бы Ван исчез, в семье нашлось бы место для меня?» Эти мысли загоняли меня все глубже в одиночество.

– Ын Рю, прежде всего ты должен попросить прощения у самого себя. – Я наклонился и посмотрел в глаза семилетнему мальчику.

Сегодняшний день закончится, и мы расстанемся навсегда.

– Из-за меня тебе было одиноко, прости меня.

Маленький мальчик улыбнулся:

– Значит, тот дяденька сказал правду?

– Да, он сказал правду.

Я нашел решение. Проводник сделал вид, что ничего не понял, и завел руку за спину. Ын Рю щелкнул своими маленькими пальчиками – и в воздухе тут же возникла стеклянная бутылка, а затем полетела вниз и с грохотом разбилась об пол.

– Большой Ын Рю, ты вырос, но совсем не изменился, – подытожил мальчик.

Он совершенно прав.

– Ну нет, знаешь, я еще не вернулся обратно, поэтому… – пытался отнекиваться я.

– Тише, – сказал мальчик и вышел за дверь.

Только в эту секунду я понял, что все это время мы находились в одной комнате с моим телом. Ноги ослабли, и я упал на пол. Слезы, которые раньше удавалось сдерживать, закапали на мои руки.

– Твоя душа от тебя никуда не делась, поэтому ты можешь плакать… – сказал знакомый голос Проводника.

Я смотрел на него, и из глаз моих лились слезы.

– Мне пора уходить?

– Почему ты спрашиваешь об этом меня? – пожал плечами Проводник и тут же исчез.