Настоящий мужик. История парня из Anthrax

Мне все еще было хреново, и мы вызвали врача. Меня отвезли в больницу. Проверили кровь на сахар и сказали, что все нормально. Через час мне стало лучше. Никто не мог объяснить, что случилось. Я решил, что, может быть, съел протухшую креветку или отравился. С устрицами такое постоянно. Поесть креветок в незнакомом месте – все равно что сыграть в русскую рулетку.

Глава 16 Эйфория и отчаяние

Мы вернулись в Нью-Йорк, и Марк Додсон с Алексом Периаласом сводили «State Of Euphoria» в Electric Lady Studios, потрясающее место с отличной энергетикой. Но я считал, что там даже находиться бессмысленно, поскольку был убежден, что мы предали Anthrax. Альбом вышел 18 сентября 1988 года и добился огромного успеха. Мы сняли клип на песню «Antisocial», который постоянно крутили в передаче Headbanger’s Ball и на местных радиостанциях, но кто бы ни восхвалял пластинку, я думал: «О, да ни хрена вы не понимаете! Это Anthrax на автопилоте».

Единственные песни с альбома, которые мы до сих пор исполняем, – «Be All, End All» и «Antisocial», и то не наша. Это кавер на французскую группу Trust. «Now It’s Dark» была классной, и мне нравился текст о Фрэнке Буте, персонаже Денниса Хоппера, сыгравшего в великолепном фильме Дэвида Линча «Синий бархат». «Finale» тоже была неплохой, и в ней одни из самых быстрых бочек Чарли, но четырех песен мало для того, чтобы получился классный альбом. Мы сочиняли непоследовательно и безо всякой логики, потому что остальная часть альбома сделана кое-как. Для меня альбом «State Of Euphoria» по сравнению с предыдущими работами Anthrax слабоват.

Он выбил меня из равновесия. Я даже слушать его не могу, и когда вспоминаю некоторые из песен, становится дурно. Было ощущение, что мы впервые допустили ошибку. Вместо того чтобы следовать творческим инстинктам, мы прогнулись под музыкальный бизнес. Я был уверен, со временем все поймут, каким дерьмовым получился альбом.

Я стал параноиком и невротиком, и мне начало казаться, что мы превращаемся в посмешище, потому что я потерял самоуверенность. Я всегда считал, что должен принимать верные решения относительно Anthrax, и я стал сильно сомневаться в своей оценке ситуации. Мы гастролировали в поддержку альбома, который я ненавидел, и каждый вечер должны были играть с него песни. Меня это бесило.

Мы исполняли «I’m The Man», и я задавался вопросом: «Кто мы? Что это? Metallica таким дерьмом не занимается». Мне казалось, мы становимся пародией на самих себя. Меня стало раздражать, что мы выступаем на сцене в шортах, и я подумал: «О, нет. Мы превращаемся в каких-то нелепых клоунов. Хорошо хоть в кольчугах больше не выступаем». Но это был не Anthrax.

В клипе на «Antisocial» Дэнни Спитц носился в ебучей футболке с цыпленком Твити, в шортах ниже колен c рисунком Джетсонов. У него на гитаре были черепашки-ниндзя. Блевать хочется от мысли об этом. И это металл? Больше похоже на рекламу канала Сartoon Network[63], даже несмотря на то, что следующие четыре года его не существовало.

Мне кажется, я был так разбит и настолько неуверен в себе потому, что мы легко могли бы встать в позу и сказать лейблу, что нам нужно больше времени. Если бы пришлось, мы даже могли бы отказаться от тура с Iron Maiden. Мы не раз отказывали многим предложениям. Мы стали алчными. Перед нами был большой куш – стадионный тур с Iron Maiden, – и мы жадно его схватили.

К счастью, тур с Iron Maiden стал сбывшейся мечтой и немного подсластил пилюлю после выпуска дерьмового альбома. С ними было прикольно зависнуть – настоящие профессионалы, но невероятно дружелюбные и всегда готовые дать совет. Вряд ли можно найти группу с более четким и отлаженным механизмом. Каждый вечер они выдавали потрясающее выступление. Мы выступали перед забитыми стадионами, и все теряли голову от Anthrax. Мы продавали сотни тысяч пластинок и целые грузовики атрибутики. Мы «своего добились».

После тура с Iron Maiden мы не сбавили темп. Но Джоуи становился все более непредсказуемым. Он кутил как сумасшедший, и нам постоянно приходилось справляться с всплесками его эмоций. Когда мы играли с другой группой, которая устраивала пьянку, он уходил к ним в гримерку, чтобы сцепиться с ними или с их техниками. Я видел, как глаза его наливались кровью и он выходил из себя, выглядел, как серийный убийца, и такое было много раз на сцене и за кулисами. Я не лез, пока не почувствовал, что такой разгульный образ отрицательно сказывается на его концертной форме.