Настоящий мужик. История парня из Anthrax

Меня никто не слушал, а стенки мозга начали превращать его в кашу быстрее, чем раньше, возможно, потому, что травка была реально мощная. Я нашел своего друга Рика, который раньше выполнял в Anthrax роль охранника, и убедил его немедленно вызвать «скорую».

Когда он выбежал из автобуса, я представил, как взрывается мой мозг, а тело бьется в конвульсиях на грязном полу гастрольного автобуса House Of Pain. Я представлял, как два металхеда, похожие на Бивиса и Баттхеда, в будущем ведут такую беседу:

– Слушай, а че случилось со Скоттом Яном из Anthrax?

– А ты разве не слышал? – отвечает ему второй. – Он выкурил первачок с House Of Pain и склеил ласты в их автобусе.

Ага, именно это со мной и случилось. Вот дерьмо.

Последнее, что я помню, это как стою и разговариваю с Эверластом. Потом я очнулся на полу автобуса, мой друг Бобби склонился надо мной и давит мне на грудь. Я посмотрел на него.

– Э! Хули ты творишь?!

– Мы уж думали, ты ласты склеил! – выпалил он. – Мы думали, у тебя сердце остановилось.

Я поднялся и сел на диван, потирая ушибленные ребра.

Эверласт объяснил, что случилось: «Ты стоял, а потом вдруг начал тупо падать, и я подхватил тебя, пока ты не грохнулся на пол. Тебя начало трясти. У тебя были сильные конвульсии. Глаза закатились, и все такое».

После того как судороги продолжались тридцать секунд, меня положили на пол. Потом на диван. Потом снова на пол. Они были обдолбаны в говно и тупо не знали, что делать. Тогда Бобби решил послушать, дышу ли я, и поднес ухо к моему рту. Он решил, что я не дышу, поэтому начал со всей дури давить мне на грудь. И тут появился Рик с подмогой, и меня забрали на «скорой». Всем спасибо, спокойной ночи.

Мы поехали в сторону больницы. Уровень сахара в крови был чрезвычайно низким, и мне под язык дали какую-то трубку с гелем, и я подскочил, как морячок Попай после банки шпината. Я спросил врача: «Что это за хрень? Чувствую себя превосходно! Можете выписать мне рецепт? Я ее перед каждым концертом Anthrax буду принимать». Врач посмотрел на меня, как на последнего идиота, и ответил: «Это глюкоза. Ее можно купить в любой аптеке. Мы просто повышали уровень сахара у тебя в крови. Тот же эффект ты бы мог получить, если бы съел печенье Oreo». Меня поместили в отделение интенсивной терапии, и через пару часов меня осмотрел один из врачей. Померил температуру и давление. Казалось, все в норме. Я сказал, что много часов провел в самолете и не спал – ну, и травку покурил.

Он сказал, что я обезвожен и обессилен, поэтому у меня упало артериальное давление и я вырубился. Он посоветовал вернуться в отель, перекусить и лечь спать – так я и сделал. Утром стало лучше, и мы сняли клип на песню «Room For One More». Вернувшись в Лос-Анджелес, я сходил к своему доктору и рассказал об экспериментах с травкой и конвульсиях.

«Что-то здесь не так, – изрек он с проницательностью Шерлока Холмса. – Травка – лишь общий знаменатель в этом уравнении». На следующей неделе он взял кровь и провел ряд анализов. Меня даже обследовали на возможность эпилепсии. Приходилось сидеть в темной комнате, и на лицо падал лишь свет от стробоскопа. В течение примерно двадцати минут он наращивал темп, замедлялся и снова наращивал. Я спросил у доктора, могут ли они включить хотя бы Maiden, пока я сижу перед стробоскопом, чтобы у меня было ощущение, что я на концерте. Я удивлен, что моя страховая компания оплатила врачей, поскольку было очевидно, что дело явно не в эпилепсии – я десять лет играл в металлической группе и уже давно привык к свету стробоскопа на сцене.

Примерно четыре дня спустя врачи еще не озвучили результаты тестов, и я ужасно нервничал. Боялся, мне скажут, что у меня опухоль или эмболия. По крайней мере, они наверняка сказали бы, что вокруг мозга обвился какой-нибудь гигантский ленточный червь-травокур и как будто с цепи срывался каждый раз, когда его подвергали воздействию травки. Все это время я сидел на измене.

Наконец меня вызвал доктор. Я зашел к нему в офис, и тут он мне выдал: «Скотт, есть хорошая и плохая новости». Я подумал: «Твою мать, так всегда говорят перед тем, как сказать, что у тебя смертельная болезнь и тебе останется чуть больше года, так что есть некоторое время в запасе, которое желательно провести в кругу родных и близких».

«Хорошая новость – ты не умираешь. Мозг в порядке, кровь в порядке, и у тебя нет аллергии ни на что, кроме ТГК[69]».

Я спросил, почему меня никогда не вырубало, когда я подростком курил травку. Он ответил, что, вероятно, тогда я был менее аллергенен к ней, если аллергия вообще была, но с возрастом развилась очень сильная аллергия. Он рассказал, как некоторые всю жизнь едят креветок и устриц, а потом вдруг съедают лобстера и у них случается анафилактический шок. Он сказал, что у меня два выбора – либо я перестаю курить травку, либо могу делать это снова, рискуя тем, что все закончится конвульсиями, а возможно, и кровоизлиянием в мозг. В следующий раз к нам на вечеринку может заглянуть сама смерть. С травкой я решил завязать.