Настоящий полицейский

Елисеев попытался вскочить, но его словно парализовало. Существо уже стояло напротив Бакалова, который медленно поднялся перед ним, но почему-то ничего не делал. Существо, продолжая издавать токующие звуки, протянуло к Бакалову свою правую руку, обхватило пальцами его голову, словно щупальцами осьминога и стало сжимать. Бакалов дико заорал. Елисеев увидел, как струится кровь между длинных серых пальцев. Почти минуту орал Бакалов, а Елисеев глядел на это не в силах пошевелиться. Затем с противным треском голова сержанта треснула и взорвалась, как будто была обычным арбузом. Кровавые ошметки мозга разлетелись по ближайшим кустам.

Жуткий карлик перевел свои страшные глаза на Елисеева. В треугольном лице отразился яркий свет – на подстанции что-то громыхнуло. Раздался треск электрической дуги и гудение. Существо начало подниматься вверх – так же, как и стояло, безо всяких усилий. Поднявшись метров на пять, оно полетело над Елисеевым строго горизонтально, глядя на него сверху вниз. С этого ракурса, он казался почему-то совсем плоским и невесомым. Со стороны подстанции выросла подковообразная дуга, страшно загудела и заискрилась. Голова летящего карлика стала видоизменяться, жутко искривляясь и вытягиваясь в направлении дуги. В какой-то момент она даже стала больше тела, а потом он затрясся и заискрился вместе с дугой – она стала пожирать его. Сначала исчезла голова, затем туловище с руками, а когда исчезли крохотные ножки, все разом прекратилось – на станции унялся огонь, исчезло гудение, стало темно и тихо. Только где-то снова заухала сова.

Глава 28

Он открыл глаза и увидел грейферный ковш экскаватора. Две металлические лапы нависали над ним в разведенном положении, будто намеревались схватить, пока он беспамятствовал. Скудные воспоминания вышли из сна. Он вспомнил, как поскользнулся и ударился головой об этот ковш. Глядя через его полости на низкое серое небо, он поднял руку и осторожно потрогал лоб. Прикосновение отозвалось жгучей, но терпимой болью. Причем не только в голове – болела спина, шея и в поясницу кололо что-то похожее на камень. Он медленно сел и обнаружил, что сидит на куче щебня на дне насквозь проржавевшего полувагона. На нем темно-зеленые шорты, новые, но из какого-то незнакомого грубого и колючего материала. Из такого же материала рубашка с закатанными рукавами, на ногах – полуботинки с деревянной подошвой. Прямо бойскаут какой-то. Разве что галстука и канадской шляпы не хватает. Он опустил лицо и увидел новую нашивку в районе сердца с одним-единственным словом: «БАСТИОНЪ».

Поднявшись по куче щебня, он положил ладони на холодный влажный край кузова, выглянул. Перед ним простирался дикий замусоренный сад с редкими деревцами, покрытыми серой пылью, похожими на карликовые яблони. Между ними хаотично в траве были разбросаны камни и доски. Слева утопала в молодой поросли платформа, с двумя ржавыми бочками-резервуарами, за ней – остов заброшенного здания в виде нагромождения разноразмерных кубов с высокими мозаичными окнами, над которым возвышалась конусовидная труба, выложенная из серых толстых неровных кирпичей.

Выбравшись, он спрыгнул на траву, огляделся. Единственный вагон стоял прямо на земле, наполовину погрузившись в нее своими непривычно-огромными ржавыми колесами. Позади тянулся фасад двухэтажной то ли фабрики, то ли завода – от строения остался только фасадный каркас с вертикальной пожарной лестницей, ведущей в небо. Через узкие вытянутые окна с арочным закруглением просвечивало все то же грязно-серое полотнище.

Кругом тишина и пустота – ни зверей, ни птиц с насекомыми, ни людских голосов. И только слабый треск как будто вливался в правое ухо. И в воздухе витала неуловимая взвесь, от чего слегка рябило в глазах. Он пригляделся, и показалось, что вдали между деревьями что-то двигается. Он пошел туда через сад, который спустя пять минут показался ему бескрайним. Постройки позади стали крошечными, однообразный сад на мягком мху разбегался в невидные дали, а движение впереди – не то, какая-то поросль кустарников, не то стена, вдоль которой бродили тени – все оставалось далеким. Скучный пейзаж надоел, он глядел по сторонам и заметил в полусотне шагов в стороне невысокий столбик с грязно-белой табличкой. На вид она была очень старая, изъеденная ржой по краям с облупившейся краской, так что он едва различил начертанное на ней: «1850 сж».

Пройдя еще, ему показалось, что движение впереди – черный дым. Будто пожар единым фронтом пожирал куцый сад, но никаких запахов и жара не ощущалось. Подойдя ближе, увидел, что тьма впереди клубилась, от нее отделялись густые серо-черные клочья, и небольшие пепельные вихры поднимались впереди, но в целом она выглядела ровной.