Настроение на завтра

— Ну что ты, Хрупов, заладил: «Спасибо, спасибо…» Зовут тебя как?

— Стецан. Пить хочется.

— Сейчас чай будет.

— Как вас зовут?

— По-разному кличут. Те, кто постарше, дочкой называют. Кому худо — сестричкой. Кто на выписку — Валюшей, Валечкой… — Она тихо вздохнула. — Медсестра Валентина Гречихина, так значусь. Так что выбирай, солдатик. Как душа подскажет…

…— Валюта! Может, я ванну приму. А потом пообедаем… — сказал Старбеев. — Не возражаешь?

— Хорошо, — мгновенно согласилась она.

Старбеев вошел в ванную.

Валентина давно знала про выстрел Старбеева. Она знала все, кроме одного: что Старбеев стрелял в Хрупова.

«Когда же он говорил про это? — припоминала Валентина. — Да, в октябре сорок третьего, когда демобилизовалась. Я покидала санбат и увидела Старбеева. Он и рассказал про этот случай… Павел как-то обозвал его… Негодяй… Дрянь… Нет, были другие слова… — Она вспомнила трепетный голос Хрупова: «Я вернусь к тебе…» И его поцелуи, поцелуи… Валентина жестким движением провела ладонью по губам, словно стерла то давнее, ненавистное.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Первая смена заканчивала рабочий день.

Старбеев сидел в конторке, беседовал с журналисткой Мартыновой. Она уже приходила в утренний час, но был он занят неотложными делами и попросил прийти в конце дня. Тогда уж ничто не помешает их встрече.

Старбеев понимал, что предстоит трудный разговор, потому что Мартынова сразу обозначила тему беседы — внедрение современной техники. И даже подумал, что Мартынова была у Лоскутова и он подсказал ей, с кем следует говорить.

Выйдя из конторки, Мартынова пошла по пролетам большого цеха. Сразу поразила ее березовая роща, неожиданно бросившаяся в глаза. Неужели почудилось? Но она шла, а роща приближалась. И вскоре открылась во весь размах торцовой стены цеха, поманила белоствольной красой. Кисть художника сомкнула цех с лесной поляной. С этого начала потом беседу Мартынова.

Старбеев сдержанно воспринял восторженность молодой журналистки, заметив, что сотворить приятный фон рабочего места куда легче, чем решить проблему новой техники.

Мартынова без стеснения призналась, что это ее первое большое выступление в газете и она, естественно, волнуется и очень рассчитывает на его помощь.

— Ничего удивительного, — ободряюще сказал Старбеев. — Я здесь более двадцати лет и, представьте, каждый день волнуюсь.

— У вас огромный цех, план. Понять можно.

— И у вас особый случай. Как бы премьера. И писать собираетесь о новом…

— Редактор беседовал с директором завода, узнал, что в вашем цехе создается участок станков с числовым программным управлением.

«Вот откуда ветерок подул. Теперь стало яснее, — подумал Старбеев. — Только к чему такая торопливость? Станки-то под чехлами. Разве что решил статейкой повлиять на несговорчивого начальника цеха. Возможно… — Но тут же отверг свое предположение: — Не любит Лоскутов выносить сор из избы…»

— Верно, готовимся. — Старбеев хотел было рассказать о всех сложностях предстоящей работы, но вовремя сдержал себя, не желал оправдываться, да и вряд ли поймет молодая журналистка многотрудность нового дела. — Готовимся, — повторил он.

Мартынова уловила озадаченность собеседника, ощутив в однозначном ответе настораживающую недосказанность.

— Павел Петрович, я постараюсь вникнуть в суть технической проблемы, изучить ее премудрости. Но меня интересует, ну определим это так, человеческий аспект темы. Сами по себе чудо-станки, что они скажут? А вот люди, которые придут на участок…

— Поэтому сказал «готовимся», — перебил Старбеев. — Хорошо, что ухватили главное. Проще, конечно, отдать дань моде. Установить станки, и все путем… Нельзя! Нерачительно… А ведь есть у нас такая тенденция.

— Назревает конфликтная ситуация… Я правильно поняла? — спросила Мартынова.

— Я бы оценил по-другому… — Старбеев задумался, искал более точное определение. — Конфликт — это столкновение между несогласными сторонами. Вся сложность в том, что несогласных вроде нет. Есть позиция поспешности. И она пагубна. Миновать процесс «психологической переналадки» — значит обречь дело на провал. Я сказал «готовимся». Да. Хотим сомкнуть момент установки станков с умением их эффективной эксплуатации.

Мартыновой понравилась открытая устремленность Старбеева, и ей показалось, что ситуация обозначилась с достаточным напряжением. И теперь уже думала, с чего же начнет, с кем поведет разговор.

— Сложный орешек. Попробую разобраться. Могли бы вы назвать человека, который обогатит меня интересной информацией по этому поводу. Несколько фамилий. Потом сама буду действовать.

— Таких много… Но для начала советую одного. Мягков Юрий Васильевич. Токарь. Двадцать шесть лет. Кажется, о нем еще не писали. Восемь лет на заводе.

— А кроме анкетных данных, ничего не подскажете?

— Рекомендую, — помолчав, ответил Старбеев.

— Спасибо!

Мартынова поднялась, положила блокнот в сумку.

— Минуточку… — Старбеев лукаво улыбнулся. — Могу подсказать. Но не вижу смысла. Сами почувствуйте, поймите его настроение. Тогда и поговорим… — Посмотрел на часы. — Желаю удачи.