Наступление

А вот душманы воевали всерьез. Тут было несколько факторов. Первый — армия Афганистана всегда держалась на представителях национальных меньшинств, чего в афганской истории никогда не было — а вот армия моджахедов держалась на пуштунах, которые издревле и составляли элиту афганского общества и афганской армии. Хафизулла Амин, сам пуштун, но пуштун из городских, учитель в лицее — отлично ждал, чего можно ждать от своих собратьев и никогда не церемонился с ними. После разгрома Амина и фракции Хальк, в которой большинство тоже составляли пуштуны — советское и афганское правительство оказалось перед лицом войне не столько с исламистами, сколько с пуштунами[223]. Пуштуны были недовольны многим, и перекрытием границы, и нападениями на караваны, да и изгнанная из страны феодальная знать Афганистана в основном была из пуштунов, потому что пуштуны племени Дуррани двести лет правили Афганистаном. Пуштун никогда не встанет на стороне шурави, кяффира (то есть неверного) против другого пуштуна, даже если соплеменник неправ — потому что иначе он прослывет подлецом. Одно из слов, обозначающих понятие «подлец» на пушту — бинанга, то есть не имеющий чувства соплеменности, не поддерживающий и не помогающий своему племени. Если солдаты афганской армии воевали за какую то мифическую «саурскую революцию», которая им особо не была нужна — то пуштуны воевали за землю и за то, чтобы не прослыть бинганга. Подлецами.

Вторая причина, почему моджахеды воевали всерьез — была их усиленная идеологическая обработка в Пакистане. Афганистан вообще никогда не был государством шариатским, где сильны нормы ислама — хотя значительная прослойка верующих, искренне верующих — была. Тем не менее — Кабул в шестидесятые был вообще местом паломничества хиппи, привлеченных бесплатно растущей в горах марихуаной, в стране работали колледжи и университеты, афганки носили короткие юбки, не носили паранджу и легко шли на сближение с мужчиной. Недаром Бурхунутдин Раббани еще при Дауде гневно проклинал свой «распутный народ» в проповедях[224], организовывал филиалы «братьев мусульман» в стране и пытался свергнуть Дауда — но его тогда никто не поддержал, а сам он чудом остался жив. Народ тогда не поддерживал радикальных исламистов — но тогда он жил на своей земле и в своей стране. А теперь огромное количество людей снялись с мест, бросили все нажитое, у кого-то погибли родные. Они оказались в чужой стране, на птичьих правах в голой, каменистой пустыне — и перед ними стоял только один вопрос как выжить. Как? Прими дават[225] — и выживешь. Умма заботится о правоверных, все правоверные друг другу братья, гуманитарная помощь, поступающая в Пакистан из США, в основном разворовывается им, распродается на базарах — а вот та, распределением которой занимаются «братья мусульмане» доходит до получателей, но только тех, кто принял ислам, кто брат по вере им. Не возникает даже вопроса — какой смысл кормить безбожников, когда Коран предписывает их убивать?! Детям надо учиться? Не вопрос — вот бесплатная медресе, а там преподают муллы из Саудовской Аравии и преподают они ваххабизм, да только откуда понять это родителям, которые несведущи в исламе? Можно и самому поучиться, в медресе для взрослых кормят хорошо. Вот медресе Хаккани — известная на весь восток пешаварская кузница ваххабизма, туда и взрослых принимают. И везде, в этих заведениях вдалбливают одно — убей неверного и попадешь в рай. Детей воспитывают так, что асабийя[226], на чем раньше и держался Афганистан — это грех, потому что любой правоверный тебе брат, какой бы национальности он не был. А вот любой неверный, безбожник или многобожник — тебе враг, и его следует убить, пусть он и одного с тобой племени.

Отдельная тема — это предательство верхов.