Наступление

— Надо было, чтобы тебя как цыпленка зарезали, тогда бы и я от тебя отделался. Из вашего квартала добрая половина цыган прошла через мои руки. Какие молодцы были — Зонка, Вампир, Тининай и брат немого, не помню, как его зовут?

— Кольо, — ответил Маджар.

— Квартал ваш пищал от них. Так получилось, что всех их вместе в армию взяли. Прошли они через мои руки — шелковыми стали. Значит, так, — устрашающе поднял палец Станков, — если ты будешь не на высоте, то я начну чесать свои руки, если, конечно, зуд появится, только о твою спину.

— Так точно, господин фельдфебель, — ответил Маджар. От напряжения, вызванного тем, что пришлось долго стоять по стойке «смирно», ему стало плохо. К счастью, внимание Станкова привлек какой-то солдат, нагруженный свертками и узелками. Он свалил посылки на землю, перевел дыхание и только после этого попросил разрешения остаться.

— Ты откуда такой взялся? Больше тебя не могли нагрузить?

— Из Болгарии, господин фельдфебель.

— Что, в отпуске был?

— Нет, я из пятой армии.

— А где до сих пор пропадал?

— Долго рассказывать… Я из санитаров.

— А может, отсиживался где-нибудь?

— Никак нет! — ответил солдат и тихо добавил: — Я политзаключенный, до сих пор работал в милиции.

— Ну, это совсем другое дело, — сразу же переменил к нему отношение Станков. — Кто тебе нужен?

— Подпоручик Слановский и наши каменопольцы, эти посылки для них. Кто покажет мне квартиру подпоручика?

— Сейчас. — Фельдфебель повернулся к Маджару: — Возьми багаж и отведи кандидата в унтер-офицеры на квартиру командира роты.

Прибывшего солдата звали Траян. Никто ему никакого звания не присваивал. Он пришил себе на погоны по две нашивки кандидата в унтер-офицеры, так как был уверен, что никто его об этом не спросит и не станет проверять архив его части, разбросанной по всей Македонии.

Когда Траян вместе с Маджаром вошел в квартиру Слановского, в тесном коридорчике Сава, весь вымазанный сажей и бензином, зажигал фонарь. Освещая им дорогу, он вошел в заполненную табачным дымом комнату. Лило медленно надевал шинель, подпоясываясь ремнем. Увидев вошедших, он шутливо обратился к Маджару:

— Дорогой мой, как же это тебя угораздило?

Маджар ответить не успел, так как Траян вытянулся у двери и кратко, по-солдатски доложил о себе.

Оставшись наедине с Траяном, Слановский дрожащими пальцами раскрыл посылку Бойки. Он испытывал волнение и трепет, ощущая невидимую связь с близкими людьми, которую несут в себе любые, даже самые незначительные, вещи, переданные их любящими руками. Вместе с тем он засыпал гостя вопросами: расспрашивал о знакомых, о жизни в селе. А Траян, глядя ему в глаза, вовсе не испытывал угрызений совести, хотя, чтобы угодить Матейчо и остаться в селе, чего только не наговорил о Слановском, которого не видел более двух лет. «Все равно он не знает, что я говорил о нем, и никогда не узнает этого, а значит, это не имеет для меня никакого значения», — думал Траян.

Слановский дважды перечитал письмо Бойки. Припомнить родственников Траяна он никак не мог. А Траян спешил показать себя в лучшем свете, чтобы произвести самое хорошее впечатление.

— Я из околии, господин подпоручик, из Бенчории.

— Знаю, это у самого Осыма, но тебя я что-то не помню.

— Да вы были то в училище, то там, то сям. Мой одногодок — Луканче. Я в Скопле закончил школу санитаров. За политическую деятельность попал в тюрьму. В начале войны был в одной гвардейской роте пятой армии. Когда вернулся в село, партия направила меня работать в милицию.

— Как поживает там местный гений Матейчо? — спросил Слановский и сразу же вспомнил тот оскорбительный случай, когда Матейчо по указанию Данчо Данева сделал у него в доме обыск.

— Хорошо поживает. Управляет. Да что-то с женой не ладит.

— Почему?

— Да ведь знаете, он считает себя большим человеком.

— А как Калыч, Кунчо, дядя Митьо? — продолжал расспрашивать Слановский.

— У тех все в порядке. А о Данчо Даневе вы слышали?

— Да, кое-что нам известно. Так, значит, это правда?

— И еще какая! Говорят, его уже отправили на тот свет. Кто бы мог подумать, что он столько времени водил всех за нос?! Даже не верится!

— А что еще нового в селе? — спросил Слановский.

Траян многозначительно улыбнулся:

— Не знаю, сказать или промолчать?

— О чем?

— Будь я на вашем месте, — резко вскинул голову Траян, — я бы этого Матея Арапского разорвал на куски.

— За что?

— Да потому что он свинья!

— Это мне известно, — с досадой ответил Слановский.

— Плохой он человек.

— Ты что имеешь в виду?

— Он заставлял меня написать, что будто бы я, когда находился однажды в отпуске, видел, как вы арестовали наших односельчан и вечером их расстреляли.

— Ну и ты не написал? Почему?

— Да потому, что так нечестно. Он требовал также, чтобы я написал, будто в то же время как-то ночью случайно видел, как вы шептались с Данчо Даневым, и что, дескать, вы были с ним заодно. Если останемся живы и здоровы и вернемся домой, надо будет проучить его как следует.

— Это ему так просто с рук не сойдет, — нахмурившись, ответил Слановский. — А еще что?