Настырный

— Конечно… Как рассказать — не совсем ведь еще совесть потерял. Я точно тебе говорю: Гулмурад его подбил, сам бы он не решился, парень совестливый.

— Подбил, подбил! — согласно закивала Марал. — Самому ему плохое в голову не придет! Да что он сделал-то?

— Такое отмочил! «Я, — говорит, — ни в жизнь бы не согласился калым платить, это мать виновата».

— Нет! Таких слов мой сын не мог произнести!

— Еще как произнес! Ты бы видела, что с девкой творится! Ревмя, ревет. «Пусть, — говорит, — забирает свой проклятый калым и убирается! Не нужен, — говорит, — мне такой жених!» Сама подумай, Марал, если б ты услышала от жениха, что всю жизнь долги будешь выплачивать!

Марал в отчаянии замахала руками.

— Нет, нет! Не мог он! Не мог так сказать, не мог!

— Ну, стало быть, я правильно думала. Уверена была, что ты ни при чем. Девка-то ведь чего бушует? «Небось, — говорит, — и мать его так считает». А я права оказалась, ты нисколечко даже не в курсе.

— Какое там, понятие не имела! Сижу, глупая, жду, когда свадьбу назначите, а оно вон что творится!

— Поделом нам с тобой! — Нартач сокрушенно вздохнула. — Мозгов не хватило. Самим надо было все решить, не допускать, чтоб они столковались. Да теперь уж что: поправлять надо, что испортили. Я сейчас ее пойду уговаривать, исплакалась девка, надо поскорей свадьбу назначить. А насчет калыма вы на нас зла не держите. Калым, конечно, тяжелый, говорить не буду, а что делать? Не мы эту цену придумали. Люди живут хорошо, в достатке, вот калым и растет. И опять же непропащие деньги — за порядочную девушку плачены. Хоть и родня она мне, вроде бы не пристало хвалить, а прямо скажу: цветок…

— Что вы, что вы! Мы очень даже довольны. А насчет другого не сомневайтесь — не заикнется больше! Придет с работы, сразу с ним потолкую.

Нартач вздохнула.

— Ты-то хоть родила его, сам бог велел терпеть, а мне за что муки?

— Ну уж, милая, ты для нас постарайся.

— Старайся не старайся, благодарности не жди.

— Почему ж? Я хоть сейчас готова отблагодарить.

— А чем? — Нартач, улыбнувшись, искоса взглянула на хозяйку.

— Платок подарю! Шерстяной с каймою. Хочешь? Бери, подружка, бери! Единственного сына женю, неужто пожалею чего?! Бери и давай назначать день свадьбы!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Перман до ночи провозился с мотором, заночевать пришлось прямо в поле, а утром, хоть и вернулся в село, домой попасть не удалось: стали сразу два трактора. Со вторым мотором даже смысла не было возиться — только менять.

Вот из-за этого-то мотора и вышел у него скандал с завскладом.

Неделю назад он собственными глазами видел на складе новенький, весь в масле, мотор. Приметил его и сразу подумал о тракторе Бяшима — мотор у него чуть живой, по слякоти ни за что не потянет. Как в воду смотрел: стал у Бяшима трактор — и намертво. И вот теперь мотора на складе не оказалось.

— Где же он? — спросил Перман, заглядывая к Агаджану в конторку.

— Нету, — Агаджан почесал круглую щеку.

— Так был же. Неделю назад был! Вот там лежал, я сам видел!

— Лежал, а теперь нету. Нету, и все.

Кровь ударила Перману в голову.

— Мы с тобой неделю назад толковали об этом моторе. Решили ставить на трактор Бяшима.

— Так то неделю назад. Неделю назад у меня жена на сносях ходила, а я уверен был, что родит она мне наконец сына. А вчера разрешилась, опять дочь! Если б все наши расчеты оправдывались!.. — И Агаджан хихикнул, давая понять, что деловой разговор окончен.

— Но я обещал! Слово Бяшиму дал, он еле дотащился сюда. И бригадира заверил, что трактор будет в порядке. Брехуном меня перед людьми выставляешь! Трактор им сейчас позарез! — Перман провел ладонью по горлу. — За два дня двадцать гектаров, представляешь?

— Представляю не представляю, какая разница? — Агаджан поднял на него ленивые глаза. — Мотора-то нет.

— А где он?

— Овезу поставили.

— Овезу? Зачем? Кто приказал сменить ему мотор?

— Председатель… Приказать не приказывал, но и не запрещал.

Агаджан с ухмылкой взглянул на Пермана: «Ну, еще будем толковать или все ясно?»

— Выходит, обманули председателя? — вполголоса спросил Перман, из последних сил стараясь не сорваться.

— Это уж ты у него спроси! — Агаджан расхохотался. Его забавляло то, что Перман злится, а сделать ничего не может.

— Что ж, — не тая угрозы, сказал Перман, — придется спросить.

— Иди! — крикнул Агаджан, сразу перестав улыбаться. — Иди! Наушничай!

Перман повернулся, молча сбежал по ступенькам.

— Постой! Перман!

Перман обернулся, тракторист Союн догонял его. Он приближался быстро, но как-то нерешительно, словно босиком по колючке.

— Подожди, — он взял Пермана за руку.

— Чего тебе? — раздраженно бросил Перман. Противно было: сорокалетний мужик, а суетится, шепчет, по сторонам озирается!

— Понимаешь, сунул ему Овез. Точно тебе говорю — сунул! Так бы он ни за что мотор не отдал!

— Врешь небось! Откуда тебе известно, что Агаджан берет?

Союн досадливо поежился, снова поглядел по сторонам и зашептал:

— Ты что, вчера родился? Агаджана не знаешь? Хоть какую деталь даст он без взятки? Он с Овеза полсотни содрал! — Союн показал Перману растопыренную пятерню.

— А ты видел?