Настырный

— Не видел, а знаю. Я ж у него сам этот мотор просил. «Давай, — говорит, — полста!» А я ему — тридцатку. Он вроде бы колебаться начал. «Ну, — думаю, — дойдет пока, а я после обеда явлюсь». Прихожу после обеда — все: был мотор, да весь вышел! Ясно?

— А председателю ты это можешь повторить?

Союн отшатнулся, словно его наотмашь ударили.

— Слушай, ты это брось! Давай сам… Зачем меня вмешивать? Я просто… чтоб ты знал. А связываться с Агаджаном…

— Ясно, — Перман кинул на Союна брезгливый взгляд. Тот сгорбился, опустил голову. — И чего языком треплешь? Ведь случись что, ты ему первый защитник!

— Ну и что?.. Другой на его месте лучше будет, да? Может, еще похлеще окажется.

— Окажется, если такого, как ты, поставят! Ты ему взятку суешь, а сам прикидываешь как бы завтра втрое себе вернуть! Ты ж уверен, что без этого жить нельзя, что привыкнуть пора к этому. Судить вас надо! Тебя — понял? Тебя! А уж потом Агаджана!

Союн обалдело глянул на Пермана, пробормотал что-то и заспешил к гаражу.

Вечером Агаджан подошел к Перману, возившемуся возле трактора.

— Такая, значит, твоя благодарность? — Агаджан весь день копил злость, и сейчас лицо его мгновенно налилось кровью. Перман распрямил спину, молча взглянул ему в глаза. — Чего вылупился?! Как припекло, Агаджан — первый друг, а теперь копать под Агаджана?

— Не копать под тебя, в могилу тебя закопать мало!

— Вон как заговорил! А когда мать твоя ходила побиралась, словно нищая, — на калым денег нет, — а я ей тысячу отвалил, не хотел меня в землю закапывать? А? Не хотел?

Перман, не говоря ни слова, схватил гаечный ключ. Их едва растащили.

Почти два дня не был дома, а как вошел, не разулся, «Здравствуй!» не сказал, прямо с порога:

— Мама, достань из сундука деньги!

Марал испугалась. Перман сказал это так, словно его смертельно оскорбили, нужно немедленно отплатить за оскорбление, а оружие лежит в сундуке.

— Зачем тебе деньги, сынок?

— Долг надо вернуть!

— Так нет же у нас свободных денег.

— Свободные несвободные, все равно нужно отдать!

— Да кому? Кому отдать-то?

— Агаджану, — сморщившись, будто проглотил горькую таблетку, сквозь зубы процедил Перман.

— Чего это он надумал?

— Я сам сказал, что верну сегодня.

— Потребовал?

— Нет.

— Тогда зачем же? — Марал недовольно взглянула на сына. — Не для того брали, чтоб сразу отдать. Отдашь, а свадьбу справлять на что? Корова продана, овцы проданы!

— Еще что-нибудь продадим! Нужно отдать, понимаешь? — Перман скрипнул зубами.

— Что? Что ты продашь?

— Дом продам! С сумой пойду, а у этого мерзавца в долгу быть не желаю!

— Что ты несешь?! Побойся бога, сынок!

Глаза у Пермана сверкали, подбородок дрожал, и мать поняла, что не спорить с ним, успокоить его сейчас нужно. Улыбнулась и торжественно произнесла:

— Вчера назначили свадьбу.

— Деньги все равно нужно вернуть!

Совсем парень не в себе. Марал встревоженно поглядела на сына, но расспрашивать не решилась. Вздохнула и пошла к сундуку.

Молча откинула крышку, достала узелок с деньгами, протянула Перману.

— Честное слово, мама, я не хотел тебя обидеть. Я знаю, как ты их собирала… Но иначе нельзя!

— Нельзя так нельзя. Отнеси, пусть успокоится.

— Понимаешь, мама, лучше последнее продать! Взятки берет, бесчинствует, а ты ему не перечь — должник! Не хочу от него зависеть!

— Ты взрослый человек, хозяин в доме. Сам решай. И так уж вынудила тебя мать поступить не по своей воле… Только лучше бы в лицо сказать, чем посторонним.

Перман опустил голову. Оправдываться не было смысла. Он даже не спросил, откуда ей известно про его разговор с Джаннет. Пробормотал виновато:

— Вот я и говорю…

— Поздно заговорил, сынок. Разве я тебе в чем перечила? Разве требовала, чтоб непременно с калымом? Сказал, сватай, стала деньги собирать. — Перман все ниже опускал голову. — Чего глаза прячешь? Сам ведь сказал, чтоб калым отвезли. Некрасиво, сынок, добрые люди так не делают. Сноха ее приходила, говорит, ты девушку в город возил. Правда это?

Перман кивнул, все еще не решаясь взглянуть в лицо матери.

— Она что ж, сама заговорила про калым или ты надумал?

— Сама. Я объяснил все, как есть. Пусть знает.

— Да уж узнали. Девушка велела передать, чтоб калым забирали. Знать тебя не желает!

Перман резко вскинул голову.

— Кто это сказал?

— Сноха ее, Нартач.

— Не верь этой женщине, мама! Я говорил с Джаннет, это такая девушка!.. А та!.. Ей лишь бы калым захватить! До другого ей и дела нет. Мы же говорили с Джаннет! Хочешь, я сегодня же все выясню? Я обещал ей прийти.

— Нет, нет! Не показывайся там, сынок, а то опять все испортишь. Назначили свадьбу и слава богу!

— Кто назначил?

— Нартач.

— Видишь, какая? Девушка калым велела вернуть, а она свадьбу назначает. Соврать складней поленилась!

— Нартач обещала, что уговорит ее. День прошел, плохих вестей нет, выходит, уладилось…

— Не знаю, мама. Не верю я этой лгунье. Надо Джаннет повидать!

Марал молча опустила голову.