Наталья Кирилловна. Царица-мачеха

   — В них хозяйничал Алексашка Меншиков. Там мужики остались без исподних рубах, а иные и без портов. Или думаешь, на верфь ушло мало денег?

Но царица Наталья нашла-таки выход. Она вспомнила о давнем знакомом своего незабвенного друга и наставника Матвеева — об Автономе Иванове, самом большом богаче в России. Позже она говорила: «Сам Бог надоумил меня позвать Автонома Иванова». Богач хоть и поколебался некоторое время, а всё же рискнул сделать выбор в пользу Петра и одолжил ему немалую сумму.

О том же, как употребить эти деньги, знали пока только царица Наталья и князь Борис. Но о спасении, если Софья вздумает овладеть Преображенским, размышляли все. Большинство склонялось к тому, чтобы нанять воинов, и лишь князь Борис в разговоре с Натальей произнёс заветное слово:

   — Троица...

Он вспомнил, как несколько лет назад в Троице-Сергиевой лавре спасалась Софья.

   — А ты, Борюшка, наведайся в лавру да поговори с архимандритом Викентием, попроси у него защиты для молодого царя Петра на случай, ежели Софья пошлёт на нас своё войско.

Оба подумали об одном и том же: архимандриту Викентию надобно отвезти знатный подарок. Кремлёвские кладовые богаты драгоценными каменьями, редкой утварью, серебряными сосудами, но всё это добро под охраной Софьи. И придумали купить в Немецкой слободе две серебряные чаши искусной чеканки, украшенные дорогими каменьями.

Князь Борис тотчас же выехал в Троицкую лавру с малой охраной, чтобы не привлекать внимание, и негласный договор с архимандритом был заключён.

Момент был решающим: дорога к Троице была проторена. Но ни одна сторона не начинала действий. Не были уверены в своих силах или опасались худой славы? Но трусили обе стороны. У царицы Натальи везде имелись караулы, и достаточно было малой тревоги, чтобы произошла большая заваруха. Однажды Никита Зотов в ночное время с двумя стрельцами поднял на ноги всех во дворце. Как только их ввели к спавшему Петру, они истошно завопили:

   — Ох, государь, твоя супротивница Софья приказала ударить в набат на Спасской башне! Уже люди бегут со всех концов. На Москве страх что деется!

Это была заведомая ложь. Слова «бегут со всех концов» заставили Петра мгновенно соскочить с кровати. Он рванулся во двор к лошади и в чём был помчался к Троице. Не сказав хотя бы слово матери, не отдав даже необходимых распоряжений, он задал лошади бешеный галоп. Бывший при Петре Алексашка Меншиков понёсся за ним, успев приказать жильцу Бровкину, чтобы тоже ехал следом, захватив бельишко государя.

Алексашка догнал-таки Петра, крикнул:

   — Стой, мин херц, надень штаны!

Но эти слова не произвели на царя никакого впечатления. Он продолжал скакать, не оглядываясь. Как остановить на полном скаку этого бешеного? А Алексашка нашёлся:

   — Мин херц, к архимандриту без штанов тебя не пустят!

Пётр расслышал эти слова, понемногу осадил коня, трясущимися руками схватил своё бельишко, протянутое ему Бровкиным. Алексашка помог одеться, сердито ворча:

   — Экий ты... Или в монастыре беспорточных принимают?!

В лавре, видимо, ожидали высоких гостей. Царя Петра сразу провели к архимандриту. Пётр, ничего не говоря и не раздеваясь, сразу повалился на ложе. Алексашка едва успел снять с него кафтан, как он сразу же провалился в сон.

Когда об этих событиях донесли царевне Софье, она сказала:

— Бешеный! Чисто бешеный! За ним никто и не думал гнаться.

Сама она не отдавала никакого распоряжения ударить в набат на Спасской башне и не затевала никаких стрелецких засад для Петра. Напротив, думала, что всё обойдётся миром. О том же говорил ей и брат, царь Иван.

Судя по всему, вся эта история с бегством Петра в Троице-Сергиеву лавру была подстроена заранее: ведь договор с архимандритом, хотя и негласный, уже существовал. Так зачем нужна была эта паника?

Видимо, самым заинтересованным лицом в этой истории была царица Наталья. Когда был обдуман переезд в Троицу, Наталья Кирилловна, несомненно, столкнулась с нежеланием Петра ехать туда, и не только потому, что он не терпел церквей и монастырей. Всей душой он рвался на верфь, к своим любимым кораблям. Он не мог не понимать, что если его «запрут» в Троице, то путь на Переяславское озеро ему будет закрыт — и надолго. Мать понимала чувства сына, знала его мысли. Никакой силой не могла бы она заставить его ехать — и надолго — в святую обитель. Оставалось взять на испуг, что и было сделано.

Зотов со стрельцами вошли не к Наталье, а к Петру, хотя именно она была во дворце хозяйкой-распорядительницей. Значит, «переселить» в Троицу надо было первым делом самого Петра. Довести до него выдумку о набате доверено было Никите Зотову, который у Натальи Кирилловны был своим человеком. Вот он и пригодился на это обманное дело. Да и задумано было осуществить всё ночью, чтобы вернее удалось, ибо ночью страх вызывает панику. А это сулило удачный исход задуманному. И, наконец, когда была обнаружена неправда с набатом, почему не были наказаны люди, так напугавшие Петра?