Наталья Кирилловна. Царица-мачеха

   — А ты не слушай досужих разговоров. Царь только о тебе и говорит. В твоих глазах он зрит своё счастье. Скажу тебе: он уже решился. Быть тебе царицей. — Матвеев на минуту остановился, проверяя впечатление от своих слов, затем продолжал: — Мне так отрадно видеть, когда глаза твои сияют счастьем и ты веришь, что дни ожидания уже сочтены.

   — Не сомневайся, Сергеич. Разве можно не верить тебе? Я давно уже привыкла полагаться на тебя.

Но почему же, произнося эти слова, она задумчиво смотрит перед собой, словно в чём-то сомневается? Матвеев переводит разговор на другую тему. Похоже на то, что он хочет скрыть от Натальи свою озабоченность будущим. Он тоже чего-то боится. В нём нет и капли благодушия. Успех как будто верен, но победа ещё не одержана. Впереди ещё заботы и труды. Осторожный и предусмотрительный, Матвеев привык опасаться даже поверженного врага. Друзья кажутся ему ненадёжными.

И Матвеев продолжает обдуманные речи, внушая своей воспитаннице мужество и терпение.

Глава 6 ЯВЛЕНИЕ АВТОНОМА ИВАНОВА

В особняке заведомо знали, что сегодня к хозяину приедет первый богач в державе Автоном Иванов. Многие подумали, что это будет не простое гостевание, и посматривали на хозяина, пытаясь догадаться о его планах и расчётах.

И вот на пороге появился важный гость. Однако в лице хозяина и гостя ни малейшего намёка на важность минуты, лишь — любезность да радушие.

   — Челом здорово, — говорит Матвеев, обнимая и целуя гостя.

   — Челом, друже, — отвечает ему Автоном.

   — Как тебя Бог милует? — спрашивает гостя хозяин.

   — Твоими молитвами! — И, помолчав немного, добавляет, как бы случайно: — Вот земельки прикупил с крестьянами на ней.

   — Дело доброе...

   — А я думаю: дай-ка навещу своего друга. Сыграем партию в бильярд да на карлика твоего знаменитого гляну...

Рядом с европейцем Матвеевым Автоном являл разительную противоположность и в одежде, и в облике. Волосы острижены в кружок, как у купцов будущего столетия, и длинная борода клином. Суконный кафтан сшит по модели сорокалетней давности. О себе он говорил, что уважает старину.

Хозяин и гость были давними приятелями, но об этом как-то не принято было вспоминать. Оба были из духовного звания, а сошлись на чиновничьем поприще, служили в одном из московских приказов, да так удачно, что он стал для них злачным местом. Но об этом в то время не принято было судачить. Дела делались втихомолку, так что и родные ни о чём не ведали. Сор из избы не выносили. Ещё труднее было поймать за руку мошенника. Канцелярии были битком набиты служилыми дьяками. Попробуй сыщи, кто из них «проворовался». И само делопроизводство было, как правило, запутанным и бестолковым. А если кто и заметит какую-нибудь проруху — кто же самому себе враг, чтобы высунуться с ябедным словом! На чиновничью службу непросто было устроиться. Ждали подолгу и платили немалые деньги, чтобы получить место.

Дьяки сидели в похожих на чуланчики душных комнатках, за одним столом, почти впритык. И сидели с раннего утра часто до позднего вечера. За жалкие гроши эти несчастные чиновники гробили своё здоровье, теряли зрение.

Тем временем оба приятеля, похлопывая друг друга по плечам и обмениваясь радостными улыбками, направились в малую гостиную, где находился китайский бильярд. Со стороны можно было подумать, что эти люди связаны крепкой и счастливой дружбой, что бывает надёжнее родственных уз. Так думали многие, хотя и знали, что если и родственные узы ненадёжны, то ещё реже встречается истинная дружба.

Тем не менее дружба Матвеева с Автономом Ивановым была предметом зависти для знавших их дельцов, но на чём держалась эта дружба — оставалось для многих за семью печатями. Главным в жизни для каждого из них были богатство, почести, власть. Кто из них был богаче, об этом история умалчивает, но капиталы Автонома Иванова называли «сказочными». Не говоря о деньгах, которых, разумеется, никто не считал, более шестнадцати тысяч крепостных душ и множества земельных угодий. Ему принадлежали лучшие подмосковные земли: Тёплый Стан и Ваганьково урочище. Шептались, что у Автонома был только один предшественник, который мог бы сравниться с ним огромным достоянием, это современник Бориса Годунова дьяк Андрей Щелкалов. Но царь Алексей не завидовал богатству своих подданных. Да и знал ли он о его размерах? И, судя по всему, растущее богатство Автонома Иванова не досаждало ему.

Со времени Бориса Годунова статус делового человека в России заметно изменился. Родовые связи значили всё меньше. На первое место выдвигалось служебное и финансовое положение человека. Отношения между людьми всё больше определялись деловой зависимостью друг от друга. Естественно, что и личные чувства мало что значили в подобных отношениях. Набирала силу борьба за власть.