Наташа Кампуш. 3096 дней

Чем больше времени я проводила в доме наверху, тем более странным мне казалось парящее надо всем присутствие матери в жизни Похитителя. Прошло некоторое время, пока я выяснила, кто была та таинственная личность, блокировавшая дом по выходным и заставлявшая меня два-три дня проводить в одиночестве в застенке. Имя «Вальтрауд Приклопил» я прочитала на письмах, лежащих в прихожей. Я ела пищу, заранее приготовленную ею в выходные для сына — по блюду на каждый день. В понедельник, когда мне снова разрешалось подняться в дом, я замечала следы ее присутствия: все было безупречно вылизано. Ни одна пылинка не намекала на то, что здесь кто-то живет. Каждые выходные она скоблила полы и вытирала пыль — для своего сына. Но он снова заставлял меня убирать на неделе. По четвергам он без конца гонял меня по комнатам с тряпкой. До прихода матери все должно сиять чистотой. Это было похоже на абсурдное уборочное соревнование между матерью и сыном, в котором я вынуждена была участвовать. Тем не менее после одиноких выходных я всегда радовалась, когда заставала маленькие признаки присутствия матери: поглаженное белье, пирог на кухне. За все эти годы я ни разу не видела Вальтрауд Приклопил, но благодаря этим знакам ее присутствия она стала частью моей жизни. Я представляла ее как давнюю подружку и рисовала картинку, как мы в один прекрасный день вместе сидим за кухонным столом за чашкой чая. Но до этого так никогда и не дошло.

Отец Приклопила умер, когда Вольфгангу было 24 года. Похоже, что смерть отца стала громадной потерей в его жизни. Он редко заговаривал о нем, но было видно, что с этой утратой он так и не смог смириться. Одну из комнат на нижнем этаже дома Приклопил в память об отце оставил в неизменном виде. Это было помещение в грубоватом деревенском стиле с обитой угловой скамьей и кованными из железа лампами — «штубе»,[34] в которой, раньше, при жизни отца, по-видимому, играли в карты и пили вино. Пробники шнапса, на производителей которого он раньше работал, все еще стояли в шкафах. Позже, когда Похититель начал ремонт дома, эту комнату он так и оставил нетронутой.

Вальтрауд Приклопил тоже сильно переживала смерть своего мужа. Я не хочу здесь судить о ее жизни или интерпретировать вещи, которые, может быть, не соответствуют действительности. Я же с ней никогда не встречалась. Но на мой сегодняшний взгляд после смерти мужа она еще больше прикипела к сыну, пытаясь таким образом компенсировать эту потерю. Приклопил, который к тому времени жил в собственной квартире в Вене, переехал обратно в дом в Штрасхофе, где не мог избежать влияния матери. Он постоянно был готов к тому, что его платяные шкафы и грязные вещи могут быть обследованы, и внимательно следил, чтобы нигде не оставалось моих следов. Свое расписание на неделю и общение со мной он подстраивал под время визитов матери. Ее чрезмерная забота и его послушание казались мне чем-то неестественным. Она относилась к нему не как к взрослому, а он вел себя соответствующим образом. Живя в доме матери, переехавшей в его квартиру в Вене, Приклопил позволял ей продолжать полностью обслуживать себя.

Не знаю, жил ли он также за ее счет. Работу техника по связи на «Сименсе», где он прошел обучение, он потерял сразу после моего похищения. После этого в течение нескольких лет Приклопил жил на пособие по безработице. Иногда он рассказывал мне, как время от времени ходил на собеседования, где специально притворялся таким глупым, чтобы его не взяли на работу. Таким образом он выполнял требования биржи труда и сохранял пособие. Позже, как я уже говорила, он помогал своему другу и партнеру по бизнесу Эрнсту Хольцапфелю в ремонте квартир. Также и Хольцапфель, которого я нашла после своего освобождения, описывает Приклопила как корректного, порядочного и надежного человека. Может, немного отставшего в социальном плане — Хольцапфель никогда не слышал, чтобы у того были другие друзья, не говоря уже о подруге. Одним словом, обыкновенный.

Этот милый молодой человек, не способный провести четкие границы в отношениях с матерью, вежливый с соседями и аккуратный до педантичности, всего лишь сохранял внешний фасад. Свои нереализованные чувства он складировал в подвале и изредка выпускал в затемненной кухне. Там, где была я.

Мне пришлось познакомиться с двумя сторонами Вольфганга Приклопила, о которых больше не подозревал никто. Одной из них была склонность к власти и порабощению. Второй — неутолимая жажда любви и признания. Чтобы проявить в полном объеме обе эти противоречивые стороны, он меня похитил и «сформировал».

* * *