Читаем Nathan Bedford Forrest полностью

Генерал немедленно послал за заместителем шерифа, который находился поблизости, и отдал себя в его руки, одновременно отправив гонцов к окрестным жителям - с особым старанием созвав всех северных плантаторов в пределах досягаемости для участия в дознании коронера, чтобы дело было правильно и справедливо расследовано.....

С уважением, и т.д,


A. М. Хендерсон.16

Вскоре появились новые подробности. Партнер Форреста Диффенбахер написал свой собственный рассказ об убийстве, который мало чем отличался от рассказа Хендерсона, и попросил "приостановить мнение по этому делу как Севера, так и Юга, пока факты не будут выяснены в ходе судебного разбирательства". Бывший офицер Союза добавил, что сам он прибыл на место происшествия около 8 часов вечера, примерно через четыре часа после смерти Эдвардса, и обнаружил "около сотни вольноотпущенников, сильно возбужденных и склонных к самосуду", но Форрест вышел на крыльцо и произнес перед ними речь, объяснив, как все произошло, и, убежденные "некоторыми лучшими из вольноотпущенников, они наконец разошлись в ожидании будущего". К этому рассказу прилагалось заявление присяжных коронера по этому делу, в котором говорилось, что Эдвардс умер "от удара по затылку, нанесенного Н. Б. Форрестом топором... в результате вмешательства этого Форреста, чтобы помешать покойному издеваться над его (покойного) женой".17

В другом сообщении, опубликованном в газете Avalanche от 10 апреля, говорилось, что Форрест дал всем вольноотпущенникам возможность расторгнуть договоры, которыми он их связал, и все, кроме 18 из примерно 200, отказались уходить. Также в статье говорилось, что вдова убитого Форрестом человека обвинила своего предполагаемого спасителя, заявив, что ее муж никогда не причинял ей вреда. Однако вскоре Форрест был оправдан как окружным судом округа Коахома, заседавшим в Фриарз-Пойнт, так и капитаном Коллисом из Бюро по делам вольноотпущенников в Виксбурге. В ходе расследования, проведенного Бюро, миссис Сара Джейн Эдвардс продолжала утверждать, что ее муж никогда не причинял ей вреда и что Форрест убил его без провокации. Свидетельница Ханна Пауэлл, жившая с Эдвардсами, в целом поддержала версию Форреста, хотя и заявила, что Форрест находился между ней и Эдвардсом во время драки и поэтому не видел, как Эдвардс достал нож. Расследование также выявило проблемы с рабочей силой на плантации: Сотрудники партнера Форреста, Диффенбахера, провоцировали неповиновение чернорабочих, угрожая физическим наказанием тем, кто отказывался работать положенное по контракту количество часов в день, а Эдвардс, жестокий человек, месяцем ранее до смерти забивший кнутом мула, был лидером возмущенных чернокожих.

Согласно "Лавине", Коллис, кадровый армейский офицер из Коннектикута, "выразил большое удовлетворение управлением генерала Форреста вольноотпущенниками, заявив, что его плантация во всех деталях комфорта, часов работы, отдыха и т. д. превосходит все плантации, которые он видел, по преимуществам для вольноотпущенников". Единственным возражением Коллиса было "снисходительное отношение" Форреста к своим чернокожим работникам, что, по мнению Коллиса, "привело к деморализации", ставшей причиной смерти Эдвардса. Федеральный чиновник заявил, что его расследование показало, что Форрест делал финансовые "авансы слишком либерального характера" работникам и позволял им "приобретать и носить огнестрельное оружие", что Коллис "как офицер Бюро свободных людей" приказал Форресту больше не "терпеть". В резюме Коллиса было сказано, что, "учитывая новое состояние этого народа", Форрест предоставил ему "поблажки, вредящие справедливому испытанию новой системы, наносящие ущерб его интересам и вредящие вам как работодателю, оплачивающему его труд".18

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна
Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Книга, которую читатель держит в руках, составлена в память о Елене Георгиевне Боннэр, которой принадлежит вынесенная в подзаголовок фраза «жизнь была типична, трагична и прекрасна». Большинство наших сограждан знает Елену Георгиевну как жену академика А. Д. Сахарова, как его соратницу и помощницу. Это и понятно — через слишком большие испытания пришлось им пройти за те 20 лет, что они были вместе. Но судьба Елены Георгиевны выходит за рамки жены и соратницы великого человека. Этому посвящена настоящая книга, состоящая из трех разделов: (I) Биография, рассказанная способом монтажа ее собственных автобиографических текстов и фрагментов «Воспоминаний» А. Д. Сахарова, (II) воспоминания о Е. Г. Боннэр, (III) ряд ключевых документов и несколько статей самой Елены Георгиевны. Наконец, в этом разделе помещена составленная Татьяной Янкелевич подборка «Любимые стихи моей мамы»: литература и, особенно, стихи играли в жизни Елены Георгиевны большую роль.

Борис Львович Альтшулер , Леонид Борисович Литинский , Леонид Литинский

Биографии и Мемуары / Документальное