Натиск с Ригеля

– Будь что будет, как бы то ни было. Мы проиграли, а вы выиграли. Я могу проявить себя более великодушным, чем был бы ты, и таким образом одержать над тобой победу. Если вы хотите сбежать, следуйте по транспортной дороге прямо до того места, где она разветвляется, а затем поверните налево. Если вы хотите вернуться к своей прежней, несовершенной и отталкивающей форме (хотя я не могу понять, почему вы должны это делать, будучи навсегда заключенными в прекрасном и бессмертном металле), не убегайте, а ждите прихода субстанции жизни во внешнем зале или проходе, стараясь не приближаться к нему слишком близко или прикасаться к нему, чтобы вы могли получить только изменение плоти. Именно это излучение, окружающее наш космический корабль, создало вашу нынешнюю форму, которую мы превратили в механизм с помощью нашей технологии и оно так действует на металл, из которого вы состоите, что полностью изменит ситуацию. Что касается меня, то я стар и устал, стены этого места уже дрожат в ожидании моей гибели. Оставь меня, пока я не пожалел о том, что сказал тебе.

Он поднял свой хобот, отсоединил мыслешлем и, встав, с высоким достоинством указал на дверь.

Освободившись от шлема, Шерман услышал такой же гулкий рев, как в тот день, когда они с Мартой Лами закоротили горную машину.

– Пошли, – крикнул он остальным, сбрасывая шлем. – Ад вырвался на свободу. Нам нужно поторопиться.

Снаружи рев стал заметно громче и, казалось, приближался. Когда они спрыгнули на рельсы, к ним по рельсам донеслось слабое красное свечение. Люди-обезьяны в клетке, из которой они сбежали, выли и бились о прутья своих клеток, и никакие синие огни не могли их остановить.

Дорожка была скользкой – Марта Лами и те трое, которых они выпустили из клетки, были не обуты. Шерман схватил ее за руку.

– Быстрее, о, быстрее, – задыхался он, увлекая ее за собой.

Они миновали еще один коридор, в конце которого была открыта дверь. Мягкий свет, который обычно освещал это место, дико мерцал, они мельком увидели трех или четырех лассанов внутри, которые дико шевелились, метались с места на место, пробуя то одну, то другую связь. Глухой звук позади них усилился; тропа становилась все круче.

– А как насчет остальных? – ахнула Глория, бегущая рядом с ним.

– Не знаю, – ответил он. “Они что-нибудь придумают. Все это место рушится.

Когда они завернули за угол, дорожка перед ними раздвоилась. Помня прощальные наставления лассана, Шерман повел их налево, миновал еще один проход, и они оказались в небольшом зале с голубым куполом, пустом, если не считать единственного вагона, стоявшего на рельсах. Там было как раз достаточно места, чтобы протиснуться мимо него, где на другом конце снова начинался проход. И когда они сделали это, рев сменился серией взрывов, резких и четких. Земля задрожала и словно накренилась, машина скользнула назад в проход, который они только что покинули.

Десять футов, еще двадцать пять футов – и они оказались на платформе, ведущей в зал зеленых шаров. Шерман выпрямился и протянул руку Марте. Через мгновение остальные были рядом с ними, и они бросились к двери. Земля снова задрожала, удар за ударом. Что-то с грохотом упало, когда они мчались через платформу в зал.

Внутри все было перепутано, темнота и поток звуков. Где-то кричал дронт. Мимо них пробежал человек-обезьяна, что-то бормоча, обезумев от страха, и нырнул на рельсы. Шерман побежал через зал, за ним Марта и трое, которых он освободил. Глория остановилась.

– Мюррей! – закричала она, – Мюррей!

А затем подняла световой пистолет и послала огненный карандаш в крышу. Последовал ответный удар, когда что-то упало с потолка.

– Мюррей! – снова позвала она во весь голос. Позади них, через платформу, что-то с грохотом упало, и длинное красное пламя лизнуло дверь, отбрасывая высокие тени и странные огни на бедлам внутри.

– Сюда! – раздался голос, и Глория, обернувшись, увидела Мюррея и Бена, бегущих к ней.

– Давай, – сказала она, – поторопись. Завод рушится.

Они подошли к двери как раз в тот момент, когда Шерман тащил Марту вверх по шестифутовой ступеньке. Бен и Мюррей подняли Глорию на руки и подбросили вверх. Красное пламя на заднем плане сменилось белым, и какая-то кипящая белая масса длинным языком расползалась по полу.

Протянувшиеся руки схватили руки Бена и Мюррея, вытаскивая их наверх, в безопасное место. Они повернулись и побежали по туннелю.

– Нет! – закричал Шерман. – Остановитесь! Все в порядке. Мне так сказал старик.

Раздался еще один взрыв, и огромное белое облако покатилось к ним над жидким приливом. Затем они впали в бессознательное состояние.

Мюррей Ли зевнул и сел.

Остальные лежали вокруг него в странных позах, как будто они уснули посреди чего-то. Он с удивлением заметил, что лицо Бена Руби, повернутое в его сторону, было не металлическим, а добрым, честным из плоти и крови. Он посмотрел на свои руки. Аналогично из плоти и крови. Он огляделся.