Натюрморт

— Запомни, — выговаривал он младшей дочери, — мальчики останутся мальчиками, но девочки окажутся шлюхами, если не поостерегутся.

Дрю не поостереглась — она наконец нашла способ привлечь внимание отца.

Но удержать его внимание надолго не мог никто.

— А где отец? — услышала Кейси голос матери.

— Кажется, ушел. — Кейси, перестав укладывать в чемодан вещи, повернулась к матери, стоявшей в дверях. Алана вышла из своей спальни — это было очень необычно; впрочем, в руке она держала неизменный бокал — это было обычно.

— Что ты делаешь? Ты куда-то уезжаешь?

— Я переезжаю в город, — напомнила Кейси. — В квартиру. — Вдаваться в подробности она не стала. Зачем? Мать все равно забудет. Кейси уже несколько раз говорила ей о переезде.

— Все меня бросили, — заныла Алана.

— Я уверена, отец скоро придет.

— Почему мы не можем жить вместе? — В ее тоне прозвучал явный упрек.

Потому что тебе это не нужно, ответила про себя Кейси. Потому что ты постоянно или пьяная, или спишь, или разъезжаешь по курортам. Потому что ты никогда не проявляла ко мне ни малейшего интереса. Никогда. Ни разу за все эти годы.

— Ты меня не любишь, — продолжала мать.

Кейси не ответила. И подумала, что это, кажется, самый длинный их с матерью разговор. Он оказался и последним. Через три месяца Алана и Рональд Лернер погибли.

— И что теперь? — спросила Дрю. — Мы разделим добычу?

— Не совсем. — Кейси была готова отразить атаку.

— Что-то мне это не нравится. — Дрю подалась вперед. Она была беременна Лолой, уже на четвертом месяце, но еще ничего не было заметно. — Ты хочешь сказать, он все оставил тебе?

— Нет, конечно. Состояние разделено пополам. Но в завещании есть условия, они направлены на защиту твоих…

— Давай ближе к делу.

— Дело в том, что отец назначил меня распоряжаться имуществом.

— Он назначил тебя, — согласилась Дрю, непрерывно отбивая такт ногой. Потом вскочила и стала расхаживать перед Кейси. — Значит, ты распорядишься отдать мне мои деньги.

— Отец хотел, чтобы я выплачивала тебе ежемесячное содержание, — пояснила Кейси. — Это довольно значительная сумма.

— Содержание, — повторила Дрю. — Я не ребенок.

— Тебе всего двадцать один год, Дрю.

— А тебе — целых двадцать пять. А какое содержание он положил тебе? — Ее глаза от злости наполнились слезами. — Это же гнусно. Было бы куда проще, если бы ты умерла.

— Ого! — воскликнула Джанин, появившись из ванной со свежей помадой на губах. — Что ты такое говоришь своей сестре?

— Она имеет право сердиться, — начала оправдывать ее Кейси, когда Дрю растаяла в противоположной стене.

— Да ты отдай ей ее часть и все? — предложила Гейл, материализуясь на подоконнике над горшком с геранью.

— Я же хотела, — напомнила Кейси подруге. — Я же выдала ей сто тысяч на покупку фитнес-клуба, о котором она мечтала. Он прогорел меньше чем за год.

— Может, сделаешь ее партнером в своем новом деле? — блеснула своей ослепительной улыбкой Джанин.

— Перестань, Джанин. Я думала, мы прошли этот этап.

— А я думала, что мы были подругами.

— Мы и остаемся подругами.

— Ты уверена?

Нет, нет, нет. Я не хочу этого слышать.

— Пациентка — тридцатидвухлетняя женщина, жертва автокатастрофы, — вдруг заговорил доктор Пибоди, входя в палату вместе с Уорреном и Дрю.

— Как себя чувствует пациентка сейчас? — спросил Уоррен.

Проснись. Проснись же!

— Давайте выйдем, — встала Гейл. — Не будем мешать врачам.

— Тест займет некоторое время, — пояснил врач.

— Мы пойдем пить кофе. Хочешь с нами, Уоррен? — спросила Джанин.

Он глубоко вздохнул.

— Нет, спасибо.

— Не волнуйся, — подбодрила его Гейл. — Как сказал врач, что если окажется, что она слышит, значит, она на пути к выздоровлению.

Погоди. О чем ты говоришь?

Кейси услышала, как вкатывают какое-то оборудование, переговариваются врачи, шелестят переворачиваемые страницы. Она ощутила чьи-то руки у себя на лбу, ей вставили наушники.

Ночь кончилась, и призраки ушли. Уже утро, я проснулась, и все это происходит на самом деле.