Натюрморт с часами

черная тушь, 12 х 9

GARAGE DE BATEAUX(1939) холст, масло, 60 х 93

НАТЮРМОРТ С ЧЕРЕПОМ И УТКОЙ (1936) акварель, 36,2 х 25,1

ПРАВАЯ ЛАДОНЬ уголь, 23,3 х 30

ЦИРК (1938) холст, масло, 66 х 55

МАСТЕРСКАЯ,

УЛИЦА ЛУИ БАРТУ, ПЯТЬ (7) неизвестно

ИДИЛЛИЧЕСКИЙ ПЕЙЗАЖ. ТЕАТРАЛЬНАЯ ДЕКОРАЦИЯ

НА ДЬЯВОЛЬСКОЙ МЕЛЬНИЦЕ, в Германии (1941) крафтовая бумага, темпера уничтожено во второй мировой войне

САРАЕВО — ДЬЯВОЛЬСКАЯ МЕЛЬНИЦА (?)

неизвестно

ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ (1935)

черная тушь, растушевка, 33,7x21

ВИНОГРАДНИК ЙОВАНОВИЧЕЙ В КАРЛОВЦАХ (1937)

холст, масло

картина сгорела в пожаре

ДУНАЙСКАЯ (?)

неизвестно

ЧЕРЕПА (1939)

холст, масло, 64,1 х 94,2

ДЕВОЧКА В САДУ (1939) бумага, масло, 46,5 х 35,5

ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД (?) фильм

ПУТЕВОДИТЕЛЬ (?) продолжение фильма

ЛИТЕРАТУРА

Todor Manojlovic: Izlozba и Paviljonu „Cvijete Zuzoric",

Nova smena, br. 7, Beograd, 1938, 444-446

Bosko Petrovic: О Bogdanu Suputu, Letopis Matice srpske, VI 1953,451-456

Miodrag B. Protic: Melanholicno osecanje sveta, Dnevnik,

1.10.1972.

Petar Curcic: Ponovno otkrivanje Bogdana Suputa, Dnevnik,

10.10.1972.

Vera Jovanovic: Slikar Bogdan Suput, Spomen-zbirka Pavla Beljanskog, Novi Sad; 1984.

Портрет художника в истории

Проза Ласло Блашковича представляет собой выразительный голос в новейшей сербской литературе. В нескольких романах, опубликованных с середины 90-х годов, Блашкович продемонстрировал незаурядную языковую изобретательность и красочное воображение, обращаясь также к элементам наследия модернизма и сюрреализма в сербской литературе. В этом смысле поэтика Блашковича весьма любопытна, так как он в своей прозе сочетает опыт позднего модернизма с моделью постмодернизма, унаследованной от Данило Киша (1935–1989).

Ласло Блашкович начал литературную карьеру как поэт. Он интенсивно писал и публиковал стихи в восьмидесятые годы, тогда критика и распознала его как одного из лидеров новой волны в сербской поэзии. Поэзия Блашковича — пример современного выбора выразительных средств и тем — экзистенциальных с одной стороны, но и поэтического исследования литературной традиции, с другой. В этом смысле вклад Блашковича тем более значителен, поскольку его внимание направлено на периферийные области литературной традиции, которыми обычно пренебрегают, — той традиции, тематика и поэтика которой сформировались в сербской литературе в двадцатые годы XX века. Блашкович — один из самых щедрых производителей смыслов в современной сербской поэзии. Три первых поэтических сборника (Смотришь, 1986, Золотая эпоха, 1987 и Красные бригады, 1989) были созданы под знаком преображения сюрреалистических картин, но в них периодически улавливается то, что мы можем назвать сюрреалистической иронией. Этого поэта, тем не менее, мы лучше знаем по иронии, направленной на все: от литературы и традиции вплоть до реальности и доминирующих языковых механизмов. Этот тип исследования достигает своего максимального воплощения в сборнике Жизни бросающих игральные кости (1997).

В девяностые годы Ласло Блашкович посвящает себя написанию романов, наложивших мощный отпечаток на современную сербскую прозу. Он не отказывается от своего поэтического опыта, прежде всего, на уровне интерпретации языка, ассоциативной свободы и проникновенного воображения. В середине девяностых Блашкович публикует роман Тёзка (1994), в котором появляется необычный и тонкий прием преобразования поэтических картин в прозаический текст. Блашкович проявляет себя как автор, наделенный исключительным языковым чутьем, которому и то, что принадлежит истории, и то, что является частью внутреннего мира, и то, что свойственно серой и жестокой реальности удается преобразовать в литературу, картины и эпизоды которой убедительно преодолевают момент публикации и продолжают жить самостоятельной жизнью.