Нацболы и скины

— Да, — просто и честно ответил скинхед из Москвы, но потом, из любви к красивому слову, всё-таки не удержался и добавил:

— Мир — в нас и для нас. Чтобы что-то стало доступно другим, оно должно прорасти из семени идеи.

Услышав про семя, нацбол Дима поинтересовался:

— Батя, ты часто дрочишь?

— Постоянно!

— И прямо сейчас?

— Прямо сейчас — особенно!

Между тем они как раз пришли к нужному им дому.

Нацболов вместе с Гунном оставили стоять на стрёме у подъезда, а Артур с Протезой, Кондратом и Бульдозером поднялись на лифте на третий этаж. Когда бойцы встали на лестнице вне поля зрения смотрящего из глазка, Натаха позвонила в одиннадцатую квартиру и, прислонив ухо к двери, застыла, прислушиваясь.

Некоторое ничего не происходило, потом стали слышны осторожные шаги, и вскоре глухой голос лаконично осведомился:

— Кто?

— Откройте, ребе! Я таки принесла вам бензилбензоат и «Найс» от самого главного раввина.

Услышав приятный женский голос, Абрам даже слегка приоткрыл дверь, но пока не убирал цепочку.

— Да, мне говорили, что придут. Давай сюда, спасибо!

Протеза была готова к такому повороту событий и протянула заклеенный скотчем свёрток, наклонившись так, чтобы её батоны попали в поле зрения раввина.

— Я пришла вас проведать, а вы даже дверь не откроете? Как-то это не совсем кошерно! — Протеза сгладила укоризну в голосе улыбкой ярко накрашенных губищ, слегка ещё припухлых после длительного общения с полновесным фашистским хуем.

Красивая грудь победила осторожность похотливого как все жиды старца, и цепочка слетела от движения крючковатого пальца. В последний момент, впрочем, сработала жидоинтуиция, и раввин на всякий случай принялся распутывать от скотча пакет, но было уже слишком поздно. Нога Протезы влетела в пах ребе; пока иудей сгибался, в квартиру уже влетали скины, оттесняя Наташу и закрывая за собой дверь.

— Ну вот и всё, Абрам, отмолился! Русь, великая и ужасная, пришла в твой дом! — резюмировал Батяня, нанося добивающий удар гриндером в лицо. Враг уснул. Его положили на кровать и связали, разрезав простыню, а также засунули ему в рот в качестве кляпа грязный и рваный вонючий еврейский носок.

Жида некоторое время били. Бульдозер присунул бейсбольной битой по коленным чашечкам, рёбрам и гениталиям раввина. Соратника оттеснил Кондрат и, вытянув телескопическую дубинку, сломал жиду ключицы. Неопытная Протеза сначала попыталась выломать жиду пальцы рук, но когда из этого ничего не вышло, тупо шмальнула в носатую рожу из перцового быдлончика, за что получила ощутимый подзатыльник от Бати. Чтобы самим не мучиться в облаке перца, Батя перерезал мерзкий еврейский кадык и с помощью шести порезов оставил мимолётную свастику на груди раввина, после чего ребята по-быстрому похватали лежавшие на виду золотые вещи и покинули иудейское логово, залитое кровью и перцем.

Скины спустились вниз и поделились с остававшимися внизу своими подвигами, когда все они ушли подальше от дома.

— Nazi ska! We hate the Jewboy ya! — обрадовался Гунн.

— Слышь, Батя! — обратился главарь «Филе» к главарю «Адольфа». — Я вчера по телеку слышал, что нынче разгул педофилов. Давай какого-нибудь замочим?

— И где ты его найдёшь? — поинтересовался Артур.

— Какой-то мужик к соседской Светке приходил, а ей семнадцать только стукнуло... — вступил в разговор Молот.

— Охуел? Это уже даже не эфебофилия. Ну его на хуй! Конечно, не педо-, а победоистерия отвлекает от реальных проблем, и мы против победоистерии, но не до такой же степени... — поспорил Артур.

— Батя, ну, может, хоть через годик мне на восьмое марта подаришь педофила?

— Чтобы я поздравил женщину с восьмым марта, она должна родить либо меня, либо от меня... либо хотя бы делать ощутимые шаги в этом направлении.

— А кого тогда ёбнем следующим? — Протезе не терпелось продолжить кровавую вакханалию; её глаза отражали свет полной луны, сияя, как угли в печи Дахау.

— Предлагаю ломануться в мастерскую Зураба Церетели, — ответил Батя.

— Отлично! Москвичи нам спасибо скажут! — обрадовался Василий.

Глава 6. Зураб и чурки в лифте

В доме пятнадцать по Большой Грузинской находились музей и мастерская Зураба Церетели. По части улицы вдоль сквера на двух тротуарах вольготно расположились более десятка фантасмагоричных творений мастера. В сгущавшихся сумерках эти бронзовые скульптуры казались зловещим подразделением адских монстров, брошенным неарийской стороной в гущу боя на полях священной раховы. Впрочем, при свете дня практически ничего не менялось.

— Нацболы, вы взяли динамит? — в паре домов от цели спохватился Гунн.

— Всё в ажуре! — Псих снял свой рюкзак и развязал его, продемонстрировав содержимое скинхеду.

— Спасибо! — Артур был доволен. Попросив бешеного лимоновца пока не светить шашки, он передал Васе требовавшуюся сумму денег и обратился к присутствовавшим единомышленникам: