Нация и сталь

Альфреду было все равно, что происходит вокруг, но он предощущал, что его время скоро настанет. В письме к брату Крупп проговаривается: "Вожди наций обязаны делать лишь то, к чему принуждает их долг, в противном случае их надо послать к дьяволу. И тогда все будет в порядке".

О каком долге идет речь в этом высказывании? Может быть, будущий магнат имел в виду власть олигархов, власть больших денег? И тогда правительство - это лишь марионетки в руках тех, кто заказывает музыку.

Но самому Альфреду было ещё очень далеко до того, чтобы относиться к власть предержащим как к простым марионеткам. Блестящие торговые сделки, которые удалось заключить Круппу во Франции неожиданно превратились в ничто в результате целой серии внезапных и таинственных смертей его клиентов. Так, в течение нескольких лет почти все французские заказчики оказались на кладбище. Это кажется странным, необъяснимым и даже мистическим. Сам Альфред недоумевал по этому поводу и высказывал предположение о некой "великой чуме", которая обрушилась на Париж и унесла в могилу исключительно людей, причастных к ювелирному или кузнечному делу. Казалось, что Судьба решила вновь испытать Круппов на прочность. Die alte Tour: вновь Крупп стал напоминать бедного Иова из соответствующей книги Библии. В отчаянии Альфред заперся на многие недели на чердаке своего дома и, по свидетельству его матери Терезы, лишь иногда подходил к окну и пристально смотрел на небо, словно пытаясь увидеть там хоть какой-то проблеск надежды.

И вновь Круппу помогла его несгибаемая воля, которая, может быть, была обратной стороной его подверженной психозам неустойчивой психике. "Странная история доктора Джакеля и мистера Хайда", которая говорит о непознаваемой двойственной природе человека, пожалуй, наиболее точно подходит к описанию характера Альфреда Круппа, слабого и сильного одновременно. Но как бы там ни было, а этот невротик решил ещё раз бросит вызов Судьбе и выйти из смертельной схватки победителем.

На смену внезапно умершим клиентам надо было найти новых. Следовало ещё раз обречь себя на бесконечные странствия.

Альфред обращается в правительство с просьбой о предоставлении ему рекомендательных писем для официального представительства от имени фирмы "Фридрих Крупп" в Австрии, Италии, России и "других странах Европы". Известно, что вскоре Альфреда видели в Варшаве и Праге, затем он вновь появился в Париже и Брюсселе, его видели даже в компании Ротшильда: молодой промышленник всеми правдами и неправдами пытался стать поставщиком валков для французского монетного двора. Даже американский континент не казался уж столь далеким Альфреду в его желании как можно быстрей завоевать новых клиентов по всему миру.

В течение нескольких последующих лет Альфреда уже нельзя было встретить на его собственной сталелитейной фабрике. Он трясся в железнодорожных вагонах, по бездорожью в телегах и даже верхом. Ему приходилось останавливаться в самых дешевых гостиницах, поводить ночи в неотапливаемых номерах, везде предлагая свои дешевые ложки и вилки, на которых с помощью желобкового валка можно было выгравировать любую надпись, любую амальгаму и придать этим предметам любую форму.

Жизнь Альфреда, которая всегда проходила под знаком одиночества, сейчас приобрела все черты одиночества собачьего. Его друг Золинг, с которым они совершили свою шпионскую вылазку в Англию, писал Альфреду в этот период его бесконечных странствий: "Сейчас Вы напоминаете мне Вечного Жида, проклятого за свои прегрешения на вечные странствия. Всегда в дороге, всегда в пути, постоянно переезжая с места на место. Как вы можете так жить?"

Такое ненормальное существование не могло не сказаться на усилении всевозможных фобий, которыми и без того страдал Альфред. Самый большой и неуправляемый страх, паническая боязнь открытого пламени, всецело завладела душой Круппа. В своих письмах он писал, что рабочим следует запретить курить трубки, что нельзя зажигать спички на территории фабрики. Табак должен быть вообще искоренен среди тех, кто давал клятву верности и продолжает работать на своего хозяина. На эту фобию тут же накладывалась другая: Альфред был уверен, что за ним кто-то постоянно следит, поэтому его инструкции относительно вреда курения с немецкого языка сбивались на французский и тогда в письмах, адресованных Герману, появлялись следующие фразы: "Marquez dans la list des ouvriers aux qui fument".

Он экономил каждый пфенниг, и страх перед разорением был ещё одной непреодолимой фобией Круппа. Этот страх, пожалуй, был хуже всех других, потому что за ним скрывалась тень несчастного отца.