Национализм как политическая идеология

Если в сфере физической антропологии эвристический статус понятия «раса» остается предметом споров, то в области социально-гуманитарного знания большинство исследователей отказалось от этого термина как ненаучного. Тому несколько причин. Во-первых, массовые миграции, имевшие место на протяжении столетий, и географическая мобильность современного населения привели к такому количеству смешений, что расовая «чистота», даже если таковую допустить, безнадежно нарушена. Во-вторых, социокультурные различия внутри человеческих групп, по каким бы физиологическим признакам их ни проводить, гораздо глубже, чем различия между такими группами. Наконец, в-третьих, понятие «раса» веками использовалось для оправдания неравенства и потому представляет собой инструмент социальной (а не научно-теоретической) классификации[249]. Раса, таким образом, — это идеологический артефакт, востребованный в условиях сегрегации, но излишний в условиях гражданского равенства. Симптоматично, что такая отрасль социологической науки как «социология расы» имеет своим предметом не «расу» как некую реальность, а реальность общественных отношений, которые сделали возможным появление такой категории.

Расизм как теория и идеология

Наряду с представителями биологической науки к понятию «раса» в XVIII—XIX вв. прибегали историки. Именно историки создали первые расовые теории, которые могут быть названы расистскими. Если теоретизирование по поводу рас в рамках естественно-научного знания носило идеологически нейтральный характер, то представители гуманитарных наук заложили основы расизма как идеологии.

Среди них — ныне забытый немецкий историк Христофор Майнере (1747-1810). Если для Карла Линнея и других авторов «естественных историй человечества» расы представляют собой подвиды в рамках одного вида, то для Майнерса это неочевидно. Он подвергает сомнению гипотезу о происхождении человека из единого источника, согласно которой отдельные народы — ветви одного ствола, и ведет речь о двух «стволах» (Staemme) — «кавказском» и «монгольском». Каждому из них Майнере приписывает не только определенный набор телесных, но и психических черт, полагая, что по наследству передаются не просто различия в облике, но и в «духе» индивидов, принадлежащих различным расам. Наконец, Майнере утверждает наличие иерархии между расами: представители «кавказского» ствола обладают свойствами, ставящими их выше представителей «монгольского», в силу чего первые предопределены к господству, а вторые — к подчинению.

История человечества, как писал Майнере, должна продемонстрировать, «почему одна часть суши и одни народы всегда были господами, а все остальные им служили; почему богиня свободы издавна жила в пределах столь узких границ, а страшный деспотизм восседал на троне у большинства народов, расселенных на столь широких просторах; почему, наконец, европейские нации даже в состоянии дикости варварства отличались от всех прочих в превосходную строну, и в особенности — своей восприимчивостью к просвещению»[250].

Идеи Майнерса, высказанные им в 70-е гг. XVIII в., оказались невостребованными. Иная участь ожидала восемью десятилетиями позже Жозефа Артура де Гобино — французского историка, писателя и эссеиста, четырехтомный труд которого «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853-1855) считается основополагающим для расизма как идеологии.

Термин «раса» граф Гобино употребляет в биологическом значении — как обозначение группы людей с «изначально чистой кровью» или «первичной этнической стихией». Чистота расы для Гобино — условие чистоты и величия культуры, а нарушение расовой чистоты в результате смешения высших с низшими — причина биологического и культурного вырождения. Эти мысли Гобино нашли впоследствии широкий отклик в философской публицистике. Среди тех, кто развивал вслед за Гобино тезисы «культурного пессимизма», были Р. Вагнер и О. Шпенглер.

Ни Гобино, ни его эпигоны не утруждали себя сколько-нибудь строгим описанием расовых типов, бессистемно нанизывая друг на друга сведения, заимствованные из различных областей знания. Помимо физической антропологии таким источником служила лингвистика. «Кельтская» и «славянская» расы, которые X. Майнере выделил внутри «кавказской», равно как «семитская» и «арийская» расы у позднейших авторов представляли собой результат прямого перенесения типологизаций языкознания на сферу философии истории.