Национальность – одессит (СИ)

Пассажирские вагоны «Северного экспресса» были коричневого цвета. Предполагаю, что это маскировка, чтобы немцы, по землям которых придется ехать долго, приняли за своих. За мой багаж, к которому добавились две плетеные из лозы корзины с книгами и журналами, пришлось доплатить семнадцать франков. Ввоз книг на иностранных языках в Российскую империю запрещен без предварительного разрешения, но, как обычно, строгость глупых указов смягчалась необязательностью их исполнения.

Стюард по имени Жан, молодой и задорный француз с крючковатым тонким носом, одетый в коричневую форму, проводил меня к купе — точной копию того, в каком ехал в Париж, даже вставка с моей фамилией была написана похожим почерком, но картина была другая, пейзаж, не стал спрашивать, чей. До середины девятнадцатого века Франция была страной писателей, а теперь стремительно превращалась в художественную студию. Во второй половине двадцатого перестроится ненадолго в киностудию, после чего разменяется на рекламу и далее на интернет-мемы.

— Показать, как работает… — начал было стюард, открыв дверь в санузел.

— Я ездил в «Восточном экспрессе», — остановил его. — Иди отдыхай. В десять приготовишь постель.

— Хорошо, месье, — то ли кивнув, то ли поклонившись, молвил Жан и исчез.

Я не стал переодеваться, почитал до обеда захваченные с собой научные журналы. В вагоне-ресторане было битком. Я уже собирался вернуться в салон отдыха и подождать, когда освободится столик, но официант остановил меня, показав, что уходит пожилая семейная пара, русские, явно не дворяне, несмотря на то или именно потому, что каждый был ходячей ювелирной выставкой. На столике поменяли скатерть, после чего дали мне меню. Я выбрал соленую осетрину, густой суп с курицей, филе говядины с картофелем-шато — слегка обваренным в кипятке и потом обжаренным до золотистой корочки, шоколадный пудинг и чай с лимоном. Самовар на шишках дымил на столике возле входа на кухню. Из спиртного заказал только рюмку русской водки под холодную закуску: в Россию еду!

При пересечении границы с Германией в вагон зашли два немецких пограничника в синей форме. Как мне объяснили в Орлеане, синяя краска для одежды самая дешевая, поэтому ее так любят государственные структуры и предприниматели-скряги. Оба пограничника были мордатые, усатые и смотрели на всех, как на потенциальных контрабандистов. Я собирался оставить паспорт проводнику, чтобы меня не беспокоили, но тот отказался, предупредив, что немчура обязательно припрется, иначе случится непорядок и Германия рухнет. Оба долго рассматривали фотографию, сличая с оригиналом, послу чего сделали отметки в паспорте и пожелали счастливого пути. Точно такую же процедуры проделали два других пограничника, похожих на предыдущих, как братья-близнецы, перед границей с Россией

Мне было интересно, как компания «Международное общество спальных вагонов» решает проблему разной ширины колеи в Западной Европе и Российской империи. Оказалось, что используют два поезда. Следующий из Парижа останавливался на пограничной прусской станции Эйдкунен, где пассажиры переходили в точную копию его, стоявшую на русской колее по другую сторону платформы. Стюарды переносили вещи и таблички с дверей, перегружали багаж, после чего движение продолжалось. Пассажиры, едущие из Санкт-Петербурга, делали то же самое на пограничной российской станции Вержболово.

Как только поезд поехал дальше, проводник прошел по вагону, собрал паспорта пассажиров. Что немецкому пограничнику по плечу, то русскому по… пониже.

68

Поезд прибыл на Варшавский вокзал. Накрапывал так обожаемый питерцами дождь, но платформы и пути были под стеклянной крышей. Пережидать непогоду у меня не было времени, потому что курьерский на Одессу отходил в семнадцать тридцать, через час сорок пять после прибытия экспресса, теперь уже меньше, от Царскосельского вокзала. Где находится этот вокзал, я понятия не имел. При советской власти такого не было. Выйдя под дождик на привокзальную площадь, я нанял за полтинник ближние дрожки с поднятым верхом, в которые погрузили мои чемоданы и корзины с книгами и журналами, и приказал погонять. Ехали от силы минут пятнадцать. Город показался все таким же серым, снулым, каким будет и через сто лет. В сухую погоду выглядит, наверное, лучше, но где она, а где Питер?!

В курьерском поезде номер один вагоны были только спальные двухместные первого класса и четырехместные второго. С билетами никаких проблем. В августе все нормальные люди едут с юга на север, а в обратную — остальные. В первом классе плацкарта стоила пятьдесят семь рублей девяносто одна копейка. За превышение веса багажа мне пришлось доплатить четыре рубля семнадцать копеек и за каждую квитанцию по десять копеек. Вес засчитывается с шагом в десять фунтов (четыре килограмма). На полфунта больше — платишь за десять.