Национальность – одессит (СИ)

После обеда, который продолжался часа три, гости с трудом выбрались из-за стола. Теперь понимаю, почему буржуазию не загонишь на баррикады. Дамы отправились в салон потрындеть за жизнь, часть мужчин перебралась в курительную комнату, остальные расположились за карточными столами. Молодежь пошла в танцевальную залу. Там оркестр из пианиста, двух скрипачей, гитариста и аккордеониста наяривал шлягеры, как будут говорить в будущем. Я отказался, сославшись на то, что не умею танцевать.

— Совсем-совсем?! — не поверила Клара Пфефель.

— Юность провел в Китае, а там не принято танцевать, — соврал, разочаровав девушку, уже решившую, что я именно тот самый герой, для которого важна ее душа, а не сиськи.

Я предпочел поболтать с Шаей Лейбовичем Карапатницким, бывшим попутчиком в поезде «Киева-Одесса». Как я понял, он ведет дела с Бабкиным и другими оптовыми торговцами зерном. В Одессе Шая Лейбович слыл легендарной личностью: несколько раз члены экипажей его пароходов вытряхивали в прямом смысле слова, подняв за ноги, из хозяина свою зарплату. Он вспомнил меня и даже сделал комплимент, заявив, что сразу понял, что далеко пойду. Спринтеров в этот дом не приглашали.

— Во сколько в конечном итоге обошелся новый пароход? — поинтересовался я.

— Сто две тысячи, — тяжело вздохнув, сообщил он. — Поставил его на линию Одесса — Пирей. Туда возит зерно, а обратно — мрамор.

— Мрамор — очень опасный груз, может перевернуть судно, — предупредил я.

— Пароход застрахован. Утонет — так ему и надо, — отмахнулся Карапатницкий. — Если бы вложил потраченные на него деньги во что-нибудь другое, зарабатывал бы больше.

Заодно сэкономит на зарплатах утонувшего экипажа, и трясти будет некому.

К нам подошел хозяин дома и, выдыхая аромат дорогих папирос, сказал:

— Собирался вас познакомить. Вы почти коллеги. Мой компаньон раньше был морским штурманом.

— Знаю. Мы с ним два года назад в одном купе ехали из Киева, — сообщил Шая Лейбович.

— Подумал, а не построить ли нам буксир и две баржи? — произнес я. — Будет, на чем доставлять грузы с Днестра.

— Я могу перевезти, — сразу встрял Карапатницкий. — А что за грузы?

— Пока не о чем говорить, — сказал Матвей Яковлевич. — Достроим завод, тогда и будем решать этот вопрос.

Ему, может, и не о чем говорить, а меня эта идея зацепила. Моряком побыл, грабителем и вором-медвежатником тоже, попробую себя в судовладельцах. Из «американских» денег осталось почти одиннадцать тысяч. Плюс за два купона облигаций, мартовский и сентябрьский, привалило еще пять. Не помешало бы распорядиться деньгами с умом. Тем более, что буксир — имущество «движимое». Его можно перегнать в другую страну, когда начнется революция.

102

Главная контора «Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ)» находилась на улице Ланжероновской, дом один, на краю обрыва, откуда открывался прекрасный вид на порт. Здание это называют дворцом графа Витта. Оно доживет до моего первого прибытия в Одессу. В нем три этажа, но верхний типа башни. Такое впечатление, что сперва строили средневековый замок, а потом вдруг узнали, что защищаться не от кого, и бросили недостроенным. Попасть на территорию можно через две решетчатые кованные калитки или ворота арочные. На входе служивый в форме пароходства. Судя по бравым седым усам и громкому голосу, бывший боцман.

— По какому вопросу изволите-с? — спросил он.

— Хочу заказать постройку буксира, — ответил я.

— Тогда вам сперва надо к главному инженеру. Его кабинет налево от входа в самом конце, — подсказал охранник.

Здание снаружи выглядело недавно обновленным. Наверное, в начале лета сделали косметический ремонт. Внутри, вроде бы, ничего не делали. По крайней мере, в коридорах стоял запах пересохшего дерева. Перед вводом в кабинет главного инженера Штерн Ф. В., как значилось на надраенной бронзовой табличке на двери, сидела за столом с пишущей машинкой смазливая пигалица с темно-русыми волосами, которые по бокам свисали волнистыми локонами, напоминавшими пейсы, концами ложась на белый кружевной воротник темно-коричневого платья. Она явно вспоминала что-то сладкое, как леденец, потому что алые губки были приоткрыты и между ними проглядывал кончик розового язычка. Увидев молодого посетителя, сразу распрямила худые плечи и заулыбалась.

Обменявшись приветствиями, я изложил цель визита.

— Сейчас доложу Феликсу Вальдемаровичу, — радостно прощебетала она и отправилась в кабинет.

Судя по фамилии и отчеству, главный инженер из обрусевших немцев.

— Заходите, — пригласила секретарша, выйдя из кабинета.