Национальный состав Красной армии

Конечно, отказ от родного языка в пользу русского – лишь косвенный признак, указывающий на распространенность в данной этнокультурной среде жизненной стратегии, нацеленной на построение карьеры в общесоюзном пространстве. В реалиях советского (а до этого – российского) культурно-образовательного ландшафта значительно проще и быстрее было осуществлять карьерный рост в русской культурно-языковой среде. Принадлежность к ней объективно ранжировала военнослужащих, ограничивая служебный рост менее адаптированных инородцев (см. таблицу 51, в которой представлены данные на 1 января 1941 г.). Поэтому именно русские, украинцы, белорусы и евреи были представлены среди командно-начальствующего (офицерского) состава шире, чем среди рядового состава, а среди командиров, в свою очередь, доля русских возрастала по мере повышения воинских званий военнослужащих[1309].

Оценить национальный состав кадра командного и начальствующего состава Красной армии перед войной в абсолютных и относительных значениях позволяют таблицы 51 и 52, составленные по материалам Организационного управления Генерального штаба Красной армии. На 1 января 1941 г. Красная армия насчитывала по списку 3 866 760 человек, из которых лиц командного и начальствующего состава – 513 768 человек, младшего начальствующего состава – 575 473 человека, рядового состава – 2 517 321 человек, слушателей академий – 26 260 человек, курсантов военных училищ и курсов младших лейтенантов – 233 938 человек[1310].

Таблицы 51 и 52 подводят итог межвоенному этапу подготовки кадров РККА в этнонациональном разрезе. Они отражают состояние Красной армии предмобилизационного периода, когда численность армии за счет внеочередных призывов, учебных сборов и задержек демобилизаций была доведена почти до 4 млн человек. Как было показано выше, предвоенный прирост численности личного состава Красной армии был обеспечен за счет усиления мобилизационной нагрузки на все советские народы. Но распределение этой нагрузки было крайне неравномерным: как видно из приведенных данных, подготовка командного состава этих национальностей заметно отставала. Для тюркоязычных и финно-угорских народов, бурятов, а также жителей Закавказья разрыв между удельным весом командного и рядового состава (столбцы 2 и 6) по сравнению с 1931 г. (таблица 47) и 1938 г. (таблица 48) вырос в 2–3 раза, а для народов Средней Азии – в десятки раз.

Таблица 51. Списочная численность начальствующего состава Красной армии по национальностям на 1.01.1941 г., чел.

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21.

Опережающий прирост численности командно-начальствующего состава относительно рядового состава отмечен только у семи этносов – русских, украинцев, белорусов, евреев, осетин, эстонцев и латышей (выделено в таблице 52 полужирным).

Таблица 52.Относительная численность личного состава Красной армии по национальностям на 1.01.1941 г. (в процентах)

Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21.

И совершенно не случайно большинство перечисленных народов относилось к лидерам по числу лиц мужского пола, обладавших средним и высшим образованием. Именно из этой категории населения перед войной рекрутировалась образованная молодежь для военных училищ, составляя подавляющую массу курсантов (таблица 53).

Таблица 53.Уровень образования мужского населения СССР по национальностям по Всесоюзной переписи

Составлено по: Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги. М., 1992. С. 85–86.

Требования к социальным и образовательным характеристикам кандидатов в военные училища в предвоенный период были наиболее жесткими. Кандидаты проходили двойной отбор – в районных военкоматах или в воинских частях (если кандидат был военнослужащим), а затем держали экзамен в самом училище. Партийно-комсомольская прослойка курсантского состава училищ должна была составлять не менее 70 %[1311]. Значительное число слушателей и курсантов рекрутировалось из тех этносов, которые были наилучшим образом встроены в русскоязычную культурно-социальную среду, имели хорошую образовательную базу. И напротив, представительство в военно-учебных заведениях отстающих в развитии общего образования народов значительно сократилось, квотирование мест для них было отменено. Незнание многими выпускниками национальных школ русского языка ставило перед ними непреодолимый барьер для поступления в военные училища.