Нацизм. Третий рейх. Сопротивление

В течение весны Коротков не раз обсуждал с Корсиканцем вопросы организации нелегальной радиоточки. Корсиканец слышал от Итальянца, что работающую радиостанцию можно обнаружить с помощью пеленгатора в течение 30 минут. Коротков объяснил, что рация будет находится в эфире не более 10–20 минут для передачи кратких экстренных сообщений. Но сомнения Корсиканца полностью не рассеялись. Вероятно, поэтому пожелание, чтобы радистом стал Лучистый, было неожиданно отвергнуто. Никакие доводы не могли поколебать решения Корсиканца. В крайнем случае он соглашался на то, чтобы радистом был Тенор.

Короткову пришлось на ходу менять планы. Но произошла новая неприятность: Старшина сообщил, что 7 июня Тенор был призван в армию. Старшина предложил заменить его Гансом Коппи, за надежность которого ручался. Коппи имел лишь один существенный недостаток: он не умел работать с радиостанцией.

Центр предписал выяснить через Старшину принципиальное согласие Коппи и его отношение к воинской повинности. «Надеемся, – говорилось в указаниях Центра, – что резидентуре удастся создать две нелегальные группы: в составе Корсиканца и Лучистого, а также Старшины и Кляйна. Это подстраховывало бы связь с антифашистами от возможных срывов».

После получения Старшиной согласия Коппи и беседы с ним Короткова был проведен инструктаж молодого антифашиста. Радист резидентуры Аким познакомил Кляйна с основами радиопередач. Состоялся пробный радиосеанс: «1000 приветов всем друзьям». Лаконичная фраза свидетельствовала, что рация работала и нелегальная резидентура, хоть и не без труда, начала свою жизнь.

Московская гастроль

Резидент Кобулов, нарушая правила конспирации, по своей инициативе встретился с Харнаком и Шумахером. Из Москвы тут же пришло строгое предупреждение: «Ваш контакт с Корсиканцем и Тенором не одобряем. Он не вызывался никакой необходимостью. Тем более что за несколько дней до этого вы были предупреждены о ведении за вами гестапо усиленной слежки».

Многочисленные нарушения конспирации, личная недисциплинированность, некомпетентность в работе и ряд аморальных проступков Кобулова переполнили чашу терпения Центра. Меркулов распорядился вызвать резидента в Москву для личных объяснений. Непросто было решиться на этот шаг, поскольку Кобулову покровительствовал сам Берия.

Узнав о поездке Кобулова в Москву, Коротков обратился с личным письмом к Фитину. «Отношения с Корсиканцем, Старшиной и другими источниками, – писал разведчик, – заставляют меня поставить перед вами вопрос о вызове меня хотя бы на несколько дней в Москву… Переписка по указанным вопросам была бы затяжной и не выявила всех аспектов… Важность группы для нас не вызывает сомнения, и будет полезно продолжить с ней контакт, добиваясь максимально возможного результата… Если в Центре имеются иные мнения в отношении группы или ее отдельных членов, можно было бы рассмотреть и это, решив, как следует поступить в таком случае. Независимо от вызова т. Захара в Москву прошу вызвать и меня в Советский Союз. Это необходимо, поскольку именно я непосредственно связан с берлинскими антифашистами. 4 июня 1941 года». Однако Центр, несмотря на поддержку Кобулова, просьбу Короткова по неизвестным причинам отклонил.

Сталин затыкает уши

В начале июня Короткову было ясно, что скоро будет война. Но точная дата ее начала пока не была известна, неясно было, в какой форме произойдет нападение Германии на СССР. После встречи Короткова со Старшиной 11 июня резидентура отправила в Москву следующую телеграмму:

«В руководящих кругах германского Министерства авиации и в штабе авиации утверждают, что вопрос о нападении Германии на Советский Союз окончательно решен. Будут ли предъявлены Советскому Союзу какие-либо требования, неизвестно, и потому следует считаться с возможностью неожиданного удара. Главная штаб-квартира Геринга переносится из Берлина предположительно в Румынию. 18 июня Геринг должен выехать на новое место расположения своей штаб-квартиры».

Более серьезное предупреждение трудно было себе представить. Через несколько дней Старшина и Корсиканец сообщили сведения, которые не оставляли тени сомнения в грядущей катастрофе.

17 июня нарком госбезопасности Меркулов доложил эти данные Сталину, Молотову и Берии. «Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает: все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время… Источник, работающий в Министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений “будущих округов” оккупированной территории СССР… На собрании хозяйственников, предназначенных для “оккупированной территории СССР”, выступил также Розенберг (один из идеологов нацизма, “уполномоченный для решения вопросов восточноевропейского пространства”. – Б.Х.), который заявил, что понятие “Советский Союз” должно быть стерто с географической карты».