Natura bestiarum.

— Дамочка, — еще более повысил голос Курт, — не знаю уж, как иначе обратиться к безликому голосу; если вы и впрямь просто путница, призываю вас рассудить разумно. Вы стоите у двери, в которую хотите войти, и на вашем месте я бы не спорил с тем, от кого зависит, откроется ли эта дверь. Назовите имя, скажите, откуда идете и как добрались до этого трактира, иначе вы останетесь там до скончания веков.

— О, Господи! — надрывно выкрикнула она. — Мы с мужем ехали из города, наши лошади пали, мой муж умер в снегу, я не знаю, сколько бродила в метели одна, я замерзла и голодна! Меня зовут Агата Химмель, если тебе это так интересно, и поверь, если мой труп найдут у твоей двери, если узнают, что это по твоей вине, ты распрощаешься с лицензией мгновенно и навсегда! Отопри немедленно, пока я не замерзла здесь насмерть!

— Агата Химмель, — повторил Курт тихо, обернувшись к постояльцам. — Кто-нибудь из городских знает ее? Мария? Феликс? Судя по заявлениям, женщина должна быть не из низов, зажиточная.

— Ну, — нерешительно согласилась беглянка, — я знаю, что такая есть… даже видела…

— Ее голос?

— Не знаю, но…

— «Но» в нашем положении не принимается, — осек Курт, снова обратясь к двери и заговорив в прежнем тоне: — Как вы попали сюда?

— Ногами, идиот! — сорвавшись на хриплый визг, откликнулся голос. — И они болят! Открой мне, мерзавец, сию минуту!

— Майстер Гессе, — с нерешительной строгостью окликнул его фон Зайденберг, — вам не кажется, что вы в самом деле перегибаете палку? Напомню ваше же предостережение следить за собственным здравомыслием. Ведь вы, полагаю, не запамятовали, что находитесь в трактире?

— Как ты себя чувствуешь, Макс? — осведомился Курт, не ответив, и торговец возмущенно приподнялся с места, бросив:

— Вы посмотрите на него! За дверью умирает от холода несчастная, а его интересует здравие зверя!

— Так как? — повторил он, оставив слова Феликса без внимания; Хагнер едва заметно дернул плечом:

— Не очень.

— Ночь приближается, — неспешно проговорил Ван Ален, тоже поднявшись. — Это ты хочешь сказать?

— Мы открываем дверь, она входит, проходит полминуты — и здесь уже два зверя. Не слишком ли вовремя она явилась?

— Бывает ведь всякое, — возразил трактирщик. — Майстер инквизитор, быть может, ей и впрямь посчастливилось? А вы, протянув время, тем самым убьете ее.

— Открой немедленно! — потребовал голос снова, и в доски опять ударили костяшки сжатого кулака. — Открывай, скотина, или я отсужу у тебя твою забегаловку и сделаю из нее приют для прокаженных!

— Какой занятный lexicon для горожанки с положением, — отметил охотник, с сомнением глядя на запертую дверь. — С другой стороны…

— Да нет никаких сторон, — решительно отрезал торговец. — Отоприте дверь, майстер инквизитор, и впустите ее. Или хотите взять еще один грех на душу?

— Моя душа не ваша забота, и грехов на ней будет столько, сколько сочту нужным… Каким путем вы пришли сюда? — вновь повысил голос Курт, и из-за двери послышалось:

— Какие еще пути, ты видел, что творится вокруг? Метель, болван! Буря!

— Майстер инквизитор, — уже уверенней заговорил фон Зайденберг, — я понимаю — вы имеете полное право сказать, что однажды я вас не послушал и ошибся, однако… Сами понимаете, зримых доказательств вашей подозрительности нет. Ее крайняя неучтивость вполне понятна и, поверьте, это явление нередкое.

— Уж это точно, — согласился Карл Штефан. — Женщины из семей «отцов города» — это вам хуже любых оборотней, бывает… Но я на вашей стороне, майстер инквизитор. Безопасность прежде всего.

— Помолчи, ничтожный трус, — повелел рыцарь раздраженно. — Твое мнение здесь не существенно.

— Ваше, к слову, тоже. Неужто до сих пор не поняли? Все будет решать только он.

— Он прав, майстер инквизитор? — нахмурился рыцарь. — Вы не будете принимать в расчет нашу точку зрения?

— Он прав, — согласился Курт. — Безопасность прежде всего. И он прав: именно я решу, что не безопасно.

— Впусти меня в свою халупу, мерзавец! — в паре со стуком потребовал голос; он снова подступил к двери.

— Я не владелец этого трактира, — пояснил Курт, — посему ваши угрозы на меня воздействия не имеют. Советую успокоиться.

— Побудь на моем месте, кто бы ты ни был, и тогда поговорим о спокойствии! Впусти немедленно!

— Как еще вы намерены проверить ее благонадежность? — с хмурой язвительностью уточнил фон Зайденберг, невзначай опустив ладонь на рукоять. — Не вынуждайте урезонивать вас, майстер инквизитор.

— Это угроза?

— Эй! — остерегающе окликнул Ван Ален, и рыцарь повысил голос:

— Момент главного выбора, Ян. Одно дело — защитить мальчишку, но совсем другое — оставить на погибель человека. С кем ты теперь?

— Давайте разберемся, — неопределенно предложил охотник, и тот усмехнулся:

— Какая четкая позиция.

— Там же женщина, майстер инквизитор, — несмело заговорил трактирщик; Курт пожал плечами:

— А здесь их целых две. Меняемся?

— Есть выход, — напряженным, как струна, голосом предложил Хагнер. — Впустите ее и свяжите. Когда настанет ночь, мы все поймем.