Научи любить

Просыпаюсь от того, что больше не пахнет смородиной. Корфа нет рядом и машина стоит. Сажусь, растирая лицо. Корф стоит у капота курит. Сигарета подрагивает в его тонких пальцах. А я впервые вижу его курящим. И становится невыносимо холодно. И нестерпимо хочется курить вместе с ним. Просто стоять рядом и вбирать в себя аромат черной смородины, смешанный с запахом дыма и табака. И я вылезаю из машины. Осень обнимает зябким ветром, нагло залазит под тонкую блузку, едва прикрывающую мое тело. Обнимаю себя руками. Пошатываясь, подхожу к Корфу. Он не смотрит на меня, а я присаживаюсь рядом. Из пальцев вынимаю сигарету, делаю затяжку. Дым расползается в легких, а на губах остается вкус смородины. Мы стоим на длинной аллее, в конце которой виднеется белоколонное здание, полукругом прячущееся среди разлапистых елей. Куда же ты привез меня, Корф?

А он молча стягивает с плеч пальто, накидывает мне на плечи и я кутаюсь в него, задыхаясь от родного запаха. Прикрываю глаза. Слышу, как чиркает зажигалка. Гляжу, как Корф закуривает. Задумчиво смотрит на тлеющую сигарету, а я замечаю букет рыжих подсолнухов на лавочке в нескольких шагах от нас. Робкий ветер теребит их лепестки, норовит растащить букет. И я чувствую, как улыбка касается губ. Перевожу взгляд на Корфа. Он тоже не сводит глаз с букета и улыбается мрачно, будто сотворил нечто ужасное. Озноб охватывает тело.

— Крис, – зову тихо, а он вздрагивает, будто я его ударила. Закусываю губу.

— Мы стояли на светофоре, и я увидел их в витрине цветочного магазина. Не смог удержаться, – усмехается, делая затяжку и выдыхая клубок дыма.

— Я помню, – осторожно заговариваю, тщательно пряча за воспоминаниями дрожь и страх, – твои первые подсолнухи.

И слова сами сплетаются в картинку прошлого…

…Он приехал среди рабочего дня: взъерошенный, озабоченный. Вломился в кабинет, бросив моей клиентке, что у него вопрос жизни и смерти, вытащил меня из-за стола, за руку вытянул из салона и усадил в новенький джип.

— И что это значит? – спросила, когда Корф плюхнулся на водительское сидение.

— Я соскучился, – ответил, довольный собой.

Я лишь раскрыла рот от удивления, но так ничего и не произнесла. Да и что я могла сказать, если сама скучала до одури. Каждый день, каждый час, каждую минуту, что мы проводили не вместе. Я ловила себя на мысли, что жду его звонка или прихода. Что вот он появится на моем пороге и я забуду обо всем. И он приходил. И я забывала. А утром снова тосковала по его рукам, губам, его нежности и неистовой страсти. Я растворялась в нем и ощущала себя непозволительно счастливой. Разве что…

— А я подумала, ты решил меня замуж позвать, – и сощурилась, выжидая. — Даже машинку приобрел…семейную такую, – и демонстративно погладила светлую кожу салона.

— А пойдешь? – спросил, выворачивая руль на повороте. — Замуж? – и глянул весело. И в серых глазах его сияло солнце. Я аж засмотрелась и расплылась в улыбке.

— А если соглашусь? – поддерживая его игривость, продолжала играть в нашу давнюю игру. — Неужели женишься?

— А ты проверь, – подначивал он. — Одно простое слово из двух букв. Это же так просто, Печенька.

Я смотрела во все глаза. Помнится, тринадцать лет назад он не был так настойчив. Что же с ним стряслось сегодня? Не заболел часом? Коснулась ладонью его лба – горячий.

— Я так и думала, – покачала головой в ответ на его вопросительно изогнутую бровь, – перегрелся. И мозги наверняка закипели, – нахмурилась. – То-то я гляжу, что с тобой не все в порядке. Ухойдокали тебя в твоем офисе, месье миллионер.

А он взорвался хохотом. Даже машину остановил. Долго смеялся, запрокинув голову. А потом враз посерьезнел: и глаза его потемнели, а рыжая окантовка померкла.

— Это значит: нет? – и в голосе его прозвучала обида. Или показалось?

— Нет, Корф, – и даже головой покачала для убедительности. Только кого больше пыталась убедить сама не знала. — Тебе нужна хорошая девочка, неиспорченная.

— Ууу, – протянул с присвистом, завел машину. — А ты, следовательно, попорченная уже, да?

Даже не представляешь, насколько. А как узнаешь – ужаснешься. Но ты никогда не узнаешь, а я никогда не выйду за тебя замуж.

Но вместо этих слов - я промолчала.

— Ну что ж, плохая девочка, – вздохнул, уводя тему в другое русло. Я выдохнула. — Облагородить вряд ли смогу, а вот развратить, – и подмигнул, – это запросто. Это я люблю, – и облизнулся, как кот, слопавший миску сметаны. Теперь смеялась я.

— Я надеюсь, на разврат-то ты согласна? – и глянул так, что щеки вспыхнули. А тело отозвалось мучительным желанием.

— Разврат с тобой? – закусила губу и придвинулась ближе, опаляя его шею своим дыханием, ощущая, как он напрягся и как усилился запах смородины. — Это я люблю.