Научи любить

— А что за дерьмо у меня творится? — уточняю очень вежливо. Майер в гневе – это нечто. Коллеги, конечно, делились горьким опытом, как попадали под горячую руку Майера, но самому как-то не доводилось. Ни разу за наше многолетнее сотрудничество. Даже когда он еще был моим боссом. Теперь же мы конкуренты для всех. И по-прежнему хорошие приятели. А Майер тем временем пытается донести до меня, что же так его разозлило или удивило, так сразу и не понять. Но из его русско-немецкой тирады я уловил самое главное – я разорен. Нет, не так. Кто-то попытался вывести весь мой капитал, вернее его остатки, то, что принадлежит лично мне, из бизнеса. Остальное, судя по словам Майера, уже давно кануло в лету и принадлежит неизвестно кому. По крайней мере, на бумагах.

— Как ты так проглядел, Крис? — выдохшись, произносит Йохан. Самому интересно.

— А можешь выяснить, кто оформлял процедуру?

Если все так, как я думаю, то Василий обошел Загорского и тому остались лишь рожки да ножки.

— Могу, но это займет время. А что с деньгами, Крис? Не поверю, что ты никак не подстраховался.

Усмехаюсь проницательности Майера.

Есть одна уловка: без Марка никто не может продать или присвоить Ювелирный Дом Ямпольских, даже я. Как и обанкротить. При попытке вывести деньги в оффшоры, срабатывает хитрая система безопасности – и денежки уплывают на разные безопасные счета. Но при этом создается видимость, что деньги попали на счета, необходимые вору. Хитрая программка, о которой никто не знает, кроме меня. И сигналка сработала два дня назад. Мои финансисты как раз занимаются этим вопросом. А гений-хакер, придумавший всю эту систему, уверил, что активы в безопасности. Но отследить вора пока не удалось. А подозревать друзей – последнее дело. И я ощущаю себя полным дерьмом, потому что подозревал. Плаху, лишившегося карьеры, вытягивая меня с арены. Шведа, спасшего меня на той гребаной арене. Лелика, несшего меня до скорой после моей первой гонки, переломанного, харкающего собственной кровью, потому что машина никак не могла подъехать к месту аварии. Я не имел права подозревать кого-то из них. И все равно подозревал. Потому что только эти трое знают обо мне все и даже больше. Они – самые близкие. И один из них все-таки оказался предателем. И от этого тошно до ломоты в зубах.

— А по моей просьбе что-то выяснил?

И Майер делится добытой информацией. Были вливания и слияния на заре роста Ювелирного Дома, но все законно, не подкопаешься. Но Майер нашел кое-что другое. Оказывается, граф и старик Загорский были партнерами, но второй однажды внезапно решил выйти из бизнеса. Причина неизвестна, да только хитрый граф обставил все так, что Загорский остался ни с чем.

Теперь мне понятны мотивы мести Дениса. Кате, что посадила. А мне, что, по его мнению, я занимаю его место.

Распрощавшись с Майером, пообещавшим в рекордные сроки выяснить, кто намеревается заявить о банкротстве Дома Ямпольских, хотя в принципе мне это уже неинтересно, гляжу на притихшую Алину.

— Ты давно с Загорским работаешь?

— Полгода где-то, — отвечает, дернув плечом. — Жену его долго искала. Потом слежка. Потом…

— Фотографии ты присылала?

— Только снимала и передавала связному.

Связной, значит. Любопытно, кто же, все-таки. Ошибся ли я? И отчаянно хочется ошибиться.

— Имя связного?

— Он себя Вестасом величал, — хмыкает Алина. — Солидный мужик, а прозвище странное.

Значит, не ошибся. Жаль. И разочарование скребет затылок. Снова входящее сообщение. Плаха. «Промзона». Значит, Катю везут к Загорскому. Снова набираю Майера.

— Йохан, мне нужны лучшие твои люди, — и плевать, что он отсиживает свою задницу в Берлинском офисе. Он найдет лучших даже здесь.

— Когда? — сразу напрягается. И я слышу, как он параллельно отдает приказы, собирая команду.

— Вчера, Йохан.

Диктую ему координаты места встречи с Загорским и номер Плахи для ориентировки.

— Йохан, — предупреждаю сипло, с трудом вырывая слова у сжимающего горло страха, — там моя жена…

Больше говорить не могу, будто удавку на шее затянули. Никогда раньше не знал, каково это. Теперь прочувствовал. Хотя предполагал же, что так и будет. Но не думал, что будет так страшно.

Перепрыгивая через ступеньки, несусь вниз. На бегу звоню Карине. Только чтобы услышать, что у них все хорошо. Только, чтобы подтвердить известное: дочь в безопасности. И когда в трубке слышится Машкин смех – удавка ослабевает, давая глотнуть воздуха, чтобы сдавить с новой силой. До хрипа в легких и пульса в висках. Еще ничего не закончено.

Лелик перехватывает на полпути, что-то спрашивает. Отмахиваюсь. Потом. Все потом. Сейчас нужно вытягивать Катю.