Научи меня быть слабее

Со стороны карьера раздаются громкие мужские голоса и смешки, а потом громкий всплеск воды. Не сумев побороть охватившего меня любопытства, бросаю беглый взгляд на них. Парни начинают нырять в воду по одному. Артем все ещё на возвышении, стоит ко мне спиной. Я нахожусь далеко от него, метрах в трехстах. Я не могу слышать его, но клянусь, что слышу. Низкий тембр его голоса с нотками жесткости заставляет плавиться все внутри. Я залипла на нем. Будто завороженная, сидела и пялилась на его крепкую спину, на тонкую талию и узкие бедра. Боже, на нем одни плавки. Мое воображение разгулялось от вида его мощных ног. Я сидела и смотрела на него, слегка прикусив губу от восторга, а потом внезапно мне вдруг стало не по себе. Сердце в груди так волнительно забилось, а по телу пробежала дрожь. Подняв взгляд кверху, я тут же отвернулась, чувствуя, как краска заливает мои щеки и уши. Он смотрел на меня. Обернувшись вполоборота, этот наглец прожигал меня насмешливым взглядом. А я, как идиотка, и не замечала его. Боже, так опростоволоситься могла только я.

Мне хотелось вскочить с места и убежать домой. Просидеть там безвылазно до самого вечера, дабы избежать новых встреч с ним. Но я не стала показывать этому мужчине свои слабости. Не позволю думать, что ему так легко удается смутить меня. Отвернувшись, устремляю взгляд в ровную гладь воды, надеясь на то, что в скором времени мужчины покинут это место. Ведь рабочий день отца близится к концу.

Пытаюсь обуять чувства, прочистить голову. Я не должна на него так реагировать. Не имею права. У меня своя устоявшаяся жизнь, надежный парень, что мне еще надо? Поддаться Артему — значит быть использованной им и выброшенной. Эта история не для меня. Но, вразрез убеждениям, снова вспоминаются моменты, проведенные с ним. То, как Артем целовал меня в машине. Его губы — умелые, способные одним поцелуем довести меня до края. А потом я вспоминаю дамочек, приехавших с утра в его дом. Его друга… От одного лишь взгляда мужчины меня в холодный пот бросает. Что у них за жизнь такая? Артем такой разный. Ночью невероятно заботлив и обходителен, а днем превращается в бабника, прожигателя жизни. Боже, сколько женских губ касались его, скольких он целовал так же, доводя до безумия….

Я же умная. Понимаю, что не должна подпускать его… но признаюсь, все эти букеты так и не выброшены мной. Великолепные цветы, стоят в моем кабинете, превратив его в оранжерею. Наши встречи с Артемом в коридоре отдела… в глубине души я ждала их, жаждала, хоть никогда вслух не признаюсь в этом.

Он поймал меня, опутал сетями…

Артем особенный. Он из породы мужчин-соблазнителей. Он — искуситель. Будто дьявол во плоти совращает меня, подстегивает совершить грех, ступить не на ту дорогу. Если бы я не знала правды о нем, я бы бросила все и отдалась ему, ни о чем не задумываясь. Но я в курсе, кто такой Серебряков Артем. Я знаю, что если дам слабину, дам ему себя догнать, он полакомится мной и оставит. Сломает меня. И я больше не смогу собраться. Поэтому я стараюсь держаться от него на расстоянии. А сердце — глупое, рвется на части от одного лишь взгляда и звучания его голоса. С каждым днем, с каждой нашей встречей, хоть и мимолетной, я увязаю в нем все больше.

А сейчас бороться стала еще сложней. Серебряков сменил тактику, понимая, что напором от меня ничего не добиться. Сейчас он мягок. Тихо, осторожно, боясь спугнуть, заманивает меня. Больше не действует нагло, агрессивно. И самое страшное то, что я начинаю поддаваться ему.

Но вчерашний разговор с Аленой снова вернул меня в реальность. Слова подруги — будто нож, вонзенный меж ребер. Машка Виноградова с ним… Серьезно? Она ведь глупая, как пробка… Значит, не особо-то и разборчив он в связях…

Внезапно чувствую его присутствие. Он за моей спиной. Несмотря на то, что его тело покрыто капельками воды, от Артема исходит жар, опаляющий мою кожу. Мне хочется отстраниться, вскочить, убежать подальше, потому что уже сейчас я чувствую, как внутри снова поднимается буря эмоций от его близости.

Мы молчим. Я слышу за спиной его дыхание, а потом легкие прикосновения пальцев по коже спины. Он спускается по плечу, вниз по руке. Резко перехватив мою кисть, приподнимает руку наверх, проводит пальцем по запястью. А потом резким захватом берет мою руку, проводит ладонью по месту, где находится тату.

— Это дата ее смерти? — хриплым шепотом. Следует пальцами по переходящей в прямую линии сердцебиения. Кожу будто огнем жжет. Внутри все сжимается от болевого спазма. Как у него получается это делать? В одну фразу, буквально в несколько секунд доводить меня до грани? Никто никогда не задавал вопросов, делал вид, будто не интересует их моя недавно сделанная тату. И лишь от него не скрыться.

— Мама умерла у меня на руках, — слова получаются тихими, голос натянут от сдавившего горло спазма. — Отец не успел, он был в командировке…