Научи меня любить

Я вздохнула тяжело. Он сразу это уловил.

– Нет, мы всё время были дома. Я даже вечерами не могла гулять с подругами.

Павел внимательно слушал меня, и в глазах его я видела нескрываемый интерес. Возможно, то, что я рассказывала, было для него слишком необычным, не вписывающимся в его картину мира. Да, так, скорее всего, и было. Он ведь совсем другой. Разве может быть что-то общего между нами? Если только чувства, рождающиеся внезапно от близости. И так же внезапно потом обрывающиеся.

– Интересные вещи ты рассказываешь, – заметил Павел. – Я такого не знал никогда. У меня всегда была полная свобода во всём. Что хотел, то и делал. Никто меня не ограничивал. Мать, конечно, была недовольна, и я, пока был маленький, слушался её. Но по мере взросления со мной становилось всё труднее. Я никогда не любил контроль. А границы… Я легко могу их установить.

– И так же легко можешь их сломать, – закончила я за него.

Павел снова внимательно посмотрел на меня.

– А ты совсем не глупая.

– Это такой комплимент?

Он усмехнулся.

– Может и так. Не обижайся на мои слова, Ксюш. Я иногда бываю резок в общении и не всегда это замечаю. Эмоции захлёстывают меня, справиться с ними порой бывает трудно.

– Я понимаю.

– Разве? – он удивился. – Мне кажется, ты совсем не такая. Твои границы чётко очерчены, и эмоциями ты тоже умеешь управлять. Не всегда, конечно.

– Ты о чём? – встрепенулась я. – Что-то конкретное имеешь в виду?

– Не совсем. Просто я вспоминаю, как ты вела себя в нашей компании.

– И как я вела себя?

– Смотри, как ты оживилась! – воскликнул он. – Ты любишь, когда говорят о тебе.

– А ты – нет? – осмелев, прямо спросила я.

Павел улыбнулся.

– Обо мне всегда что-то говорят. Чаще всего – плохие слова. Но я привык к этому. Меня это не смущает.

– Знаешь, – задумалась я, – если бы обо мне говорили плохо, мне было бы неприятно.

– Просто ты не привыкла к такому.

– А ты уже привык?

Кажется, я вошла во вкус. Этот диалог с обменом вопросами и мнениями начал нравиться мне. Павел был откровенен, говорил прямо, без обиняков. И при этом слушал, что говорю я. Не помню, чтобы когда-нибудь видела его таким раньше. Даже когда мы лежали в одной постели на квартире у его друга, откровения между нами было гораздо меньше, чем сейчас. Его пьянила близость и те возможности, которые она открывала. Ну, а меня эти чувства слишком пугали, чтобы я позволила им взять верх над рассудком.

А ночь была такая необыкновенная, что хотелось забыть обо всём, что тревожит. Хотя бы сегодня. Хотя бы ненадолго.

– Зачем ты согласилась пойти со мной? – внезапно спросил Павел. Он остановился и выпустил мою руку. Я смотрела на него и не знала, что сказать. А взгляд его был таким пристальным, что я попросту терялась. Павел смотрел на меня, не отводя глаз, и я не могла понять, чего он от меня хочет. Более того, в этот миг я не смогла бы сказать, чего хочу сама. Все доводы рядом с ним испарялись, просто таяли в воздухе. Я чувствовала себя беспомощной. А он смотрел на меня свысока и ждал и требовал ответа. Я начала защищаться.

– А ты зачем пошёл со мной?

Нападение – лучшая защита. Срабатывает автоматически.

– Захотел поговорить с тобой. Вне привычной обстановки.

– У нас уже была такая возможность, – напомнила я, понизив голос.

– Да, но тогда мне было не до разговоров. Ты слишком близко и совсем беззащитная. Я не мог удержаться.

Признание его, откровение – как много оно стоит? И до какого предела может дойти человек в своём стремлении получить желаемое? Мне кажется, Павел Сазонов остановиться не способен.

Подняв голову, я пытаюсь всмотреться в его лицо, но оно кажется мне непроницаемым. Глаза бегают из стороны в сторону, как будто что-то хотят сказать. Но я не могу этого разгадать. Слишком мало у меня опыта в жизни. Я ведь только-только выбралась из своей скорлупы, чтобы взглянуть, наконец, на этот мир. И то, что я вижу в нём, меня и пугает и манит одновременно. Я не знаю, как реагировать на это. Я теряюсь, не нахожу слов. Я чувствую себя маленькой и глупой. Наверное, так оно и есть, и Павел именно такой меня и видит.

Мы долго шли молча по тротуару, застеленному осенним покрывалом. В этой части города улицы были особенно красивыми, всё ещё хранившими дух старины. Деревянные дома с резными ставнями, покосившиеся, с выщербленным фундаментом; бывшие особняки с высокими колоннами, украшенными узорами, которые могли бы стать памятниками архитектуры, но по невниманию местного управления приходящие в запустение; причудливые постройки из камня, напоминавшие скульптурные изображения. Здесь даже дышалось по-другому. Я слышала, в этом месте часто снимали кинофильмы именно в старых русских традициях. Проходя мимо одного из таких домов, я услышала доносившуюся из открытого окна музыку. Что-то лирическое из какого-то старого фильма, который я смотрела ещё в детстве. Оказывается, моему спутнику тоже была знакома эта мелодия, потому что он начал подпевать. Пел, кстати, совсем неплохо. Видимо, ему больше подходят полутона. Он видел, что я наблюдаю за ним, но нисколько не от этого не смущался.

– Хочешь, скажу тебе всё, как есть?