Научи меня любить

Какая мерзость! Он унижает её прилюдно, а Яночка то ли прикидывается глупенькой, ничего не понимающей, то ли на самом деле такая и есть. В любом случае я разочарована в ней. Нельзя так позволять с собой обращаться.

Павел по очереди пожелал всем моим подругам спокойной ночи. А напоследок взглянул на меня и… не сказал ничего. Поддерживаемый Яночкой, отправился к себе. Я проводила их взглядом, а потом ушла в свою комнату. Хватит на сегодня и праздников, и застолий, и прогулок по ночному городу. И несбывшихся надежд, и лишних слов, и признаний. Слишком много соли – в глазах – блестевших, видимо, от яркого света, и на губах – запечатавших слова. Мне хватило сегодня сполна. Я влюбилась по собственной глупости и будет лучше об этом молчать.

Никто не узнает. Особенно он.

Евгений

Десятое октября. День моего торжества. День, когда мне снова подарили надежду. Для кого-то это звучит пафосно. Но мне это важно настолько, что я не могу скрыть своих эмоций. Готов прыгать от радости!

Наконец-то меня официально перевели на четвёртый курс ненавистного мне юрфака. Смог ли я полюбить юриспруденцию больше за время моего заточения и корпения над конспектами и учебниками? Да ни в жизнь! Душа, как рвалась к музыке, так и осталась зияющей рваными ранами. Но мне уже всё равно. Я понял, какую тактику мне следует выбрать. Отца не переспоришь и не убедишь в том, по поводу чего он имеет свою точку зрения. Ему надо меня доучить. Что ж, я готов в этом присягнуть. Безо всякой охоты, не имея никакого желания, но я готов сделать это, лишь бы он от меня отстал. Когда диплом будет у меня на руках, тогда будет проще. Специалисту с высшим образованием можно найти работу.

Я разговаривал с матерью, поделился с ней своими планами. Она поддержала меня, отметив, что это разумно и что с отцом ругаться бесполезно.

– И мне так будет спокойнее, Женя, – добавила она.

Отец ещё сомневался, стоит ли позволять мне возвращаться в общежитие. Вдруг всё начнётся заново? И даже решил переговорить с комендантом по этому поводу. Жанна Аркадьевна, с его слов (я не присутствовал при их разговоре), поддержала отца и предложила переселить меня в другую комнату. Но только в следующем году, так как места уже распределены. А до конца учебного года она посоветовала отцу снять мне комнату у какой-нибудь бабушки или, если позволяют финансы, то квартиру. Отец сказал, что обязательно подумает об этом. В итоге было принято решение пока оставить меня в общежитии. До очередного «залёта».

– Ох, Женек!.. – воспитывал меня отец. – Сколько ещё мне придётся за тебя краснеть? Когда же ты, наконец, остепенишься и начнёшь вести себя нормально?

Когда ты оставишь меня в покое, отец, и позволишь жить так, как мне хочется. Как и раньше, слова эти остались невысказанными…

Меня никто не ждал. Но возвращению моему обрадовались. Толян на радостях накрыл стол. Правда, в буфете было – шаром покати, но ему как-то удалось исхитриться и выпросить у соседей то полбуханки хлеба, то пару яиц, то варенье. Кто-то даже куска сыра не пожалел. Скатерти у нас, конечно, не было. И старый деревянный стол с покосившимися ножками выглядел не самым лучшим образом. Но было всё равно приятно снова оказаться в компании друзей-приятелей.

А ещё приятнее оказалось взять в руки инструмент и сыграть, наконец, все свои любимые мелодии. Слушателей набралось столько, что в комнате они все не помещались. Я не успевал сыграть одну мелодию, как тут же требовали другую.

А потом пришла она. Видимо, на звук моей гитары. И села прямо напротив меня. А потом заглянула в глаза. И тогда я понял, что наша последняя встреча не прошла бесследно. Она была теперь другой. Какой-то новой. Не такой, как ещё месяц назад. Повзрослела, что ли? И мне улыбалась не так, как раньше. Но слушала внимательно. И смотрела… Только мне казалось, что взгляд её был направлен куда-то сквозь меня.

Что же ты во мне находишь,

Я тебя спросил.

На колени пред тобою,

Голову склонил.

Что же ты нашла, родная,

В этом плеске волн?

Чёрной бурей разрушаю

То, во что влюблён.

Вошедший резко, как всегда, Пашка, мигом подхватил эту песню, хорошо знакомую и ему:

Я и раненою птицей

С перебитыми крылами

В руки не брошусь

И не кинусь судьбе на растерзанье.

Пусть моя жизнь перечёркнута

Линией огня.

Но знаю точно я:

Что живу, если ты – жизнь моя!

– Браво, парни! – раздались возгласы и аплодисменты. – Какой дуэт получился! Вам бы вдвоём где-нибудь выступать.

– Обращайтесь. Стол заказов работает круглосуточно, – Пашка раскланялся перед каждым, а затем протянул мне руку. – С возвращением, Евгеш!

Удивительно, но я был рад его видеть. Знаю, что Пашка не особо меня жалует. Но сегодня почему-то в его лице я ощутил поддержку. Он сел со мной рядом и стал спрашивать: