Научи меня верить

Потянулся привычным жестом к груди и камню, что был у меня на шнурке больше тридцати лет, и вспомнил, нет камня. Ушел от меня мой талисман. Все так, как тетка Роза когда-то говорила: передал меня. Кому? Лесе? Девочке чистой и светлой?

Так что-то ты, Алекс, загоняешься! По второму кругу одни и те же мысли гоняешь.

Так, где там у нас та самая всего лишь продавец-консультант с намеком на большее? Заставил себя, желая удостовериться в своей догадке, найти ее глазами, и понял, что я попал. Как кур в ощип попал…

Ничего нет! Ни малейшего шевеления пониже ремня, ни желания при взгляде на манящие формы девицы.

М-да…

Даже имени красавицы не помню. Впрочем, к чему мне ее имя? Теперь-то уж точно ни к чему. Вот ее я точно не хочу обнаружить утром в своей постели. Кто ж его знает, что там, под этим килограммом косметики на ее лице? Да и узнаю ли я ее без макияжа – тот еще вопрос.

А вот мою Лесю я точно узнаю – макияжа у нее и вечером было не особо много. Уж я, будучи сам моделью, насмотрелся на то, как делают макияж в стиле «натурель», так что знаю, о чем говорю. Так вот, не было на лице Леси всей той косметики, а-ля натурель. Разве что реснички у нее были подкрашены, да блеск на губах был. Почти прозрачный, нежно розовый, манящий. Интересно, какого вкуса ее губы?

Так! Стоп! Остановился и выдохнул! А то опозоришься сейчас перед всеми своими подчиненными. Надо хоть пиджак застегнуть, честное слово! И, пожалуй, вискаря, что ли, выпить.

– Александр Михайлович, с Новым годом!

– С Новым годом, Вань!

Помощник очень вовремя нарисовался со своим тостом. Выпили, пожелали друг другу и фирме процветания. Он что-то еще о тех, у кого ребенок, говорил. Кажется, что на больничный мама пошла.

– Да понял, Вань. На больничный пошла, – покивал словам помощника.

– Так кого на замену возьмем, Александр Михайлович? После праздников наплыв звонков будет, кто будет на них отвечать? – не унимался Иван.

– Вань, все вопросы послезавтра, ок? Сейчас давай еще выпьем с тобой по одной за наступивший и за сбытие мечт. Все, отдыхай, помощник!

Да, дети часто внезапно заболевают. Я знаю это по детям Ядвиги.

Так же случилось и с ребенком тех, с кем Олеся должна была до турбазы добираться. С ними же, как оказалось, она и в одном коттедже была поселена.

Я мог бы включить жлоба и потребовать, чтоб девушку подселили к кому-нибудь, чтобы не платить за целый коттедж, где будет жить всего лишь одна девушка, но не стал.

Во-первых, я не жлоб.

А, во-вторых, видел я ее глаза в тот момент, когда она вышла из толпы моих сотрудников, откликнувшись на свои имя и фамилию. Испуганные они у нее были, как у зверька в клетке. Нет, даже не испуганные, а какие-то обреченные, как у брошенного котенка.

Это с чего же у нее такая реакция, интересно знать? В детском доме, что ли, воспитывалась девочка? Надо будет потом узнать, кто она и откуда. Может, ей помощь нужна? С жилплощадью, например.

Нет, ну, а что? Ценный сотрудник, имеем право снять для такого сотрудника квартиру, должность более высокооплачиваемую предложить. Жилплощадь найдем где-нибудь поближе к моему дому.

Точно! Я бы смог тогда ее по утрам на работу отвозить.

Там Ваня что-то говорил о замене сотрудника? Кого заменять? Это у Веры, у девушки, отвечающей на телефонные звонки, выходит, ребенок заболел? Так вот же! Олеся Тихая! Тихая она только по фамилии, я же сам слышал, как она в конкурсе лихо юморила и бойко отвечала.

Вот и сотрудник сам на замену нашелся! Там бойкость нужна, народ у нас такой, по телефону нахамить представителю фирмы, как за здрасьте!

Стоп, Алекс, стоп!

Кому ж ты врешь, мил человек? Себе-то уж не ври, будь любезен. Ты же сейчас, только представив, что будешь видеть свою Лесю как минимум ближайшую неделю и слышать ее голос, готов урчать как кот.

Вот уже и «Моя Леся» откуда-то появилось.

Не стал я настаивать, чтоб Олесю к кому-нибудь подселяли. Да и некуда особо было, как оказалось, ее подселять. К кому? К парням в домик? Одну? К молодым-холостым-подвыпившим?

Ага! Сейчас!

Сам когда-то был таким же, как они – не особо я думал о девушках и их чувствах. Да и не было в моей жизни таких девушек, чьи чувства меня бы интересовали.

Не было ни одной, с кем бы хотелось проснуться утром и увидеть ее заспанную и без косметики. Ни разу… Ни одной…

Страшно стало от осознания этого факта. Мне почти пятьдесят лет, большая часть жизни уже прожита, а у меня ни семьи, ни детей…

Пришел в коттедж, где спала Леся, и так мне вдруг захотелось увидеть ее вот такую, спящую и беззащитную. Запах ее почувствовать, вкус губ ее узнать.

Зашел в ее спальню и замер, как последний дурак, истуканом: девушка спала, подложив ладошку под щеку, а на ее прикроватной тумбочке лежал мой камень.

Как? Откуда он у нее? Как я его не увидел, когда раздевал ее и спать укладывал двумя часами ранее?

Подошел ближе к кровати, присмотрелся: да, это точно был мой камень.

Наклонился, чтобы вдохнуть ее запах, и вдруг услышал: