Научиться любить (СИ)

Эти слова больно ударили по старику. Он на секунду замер на месте. Кто-то позади него громко закричал на незнакомом языке. Дикие, верно служившие Варгунгу все это время, вдруг озлобились на Шахгара, посмевшего обвинить их вождя.

— О чем ты говоришь? — с недоумением спросил Варгунг. — Я никогда не желал тебе смерти. Я все это время молил богов, чтобы они спасли тебя. Дали сил выбраться из цепких лап Ранкара. Как ты можешь такое говорить?

— Марг, — коротко ответил Шахгар. Некоторые из диких, стоявших позади Варгунга и услышавших знакомое имя, вдруг оголили свои топоры. Направили их на вошедшего в лагерь Шахгара. — Он был там. Мы бились с ним.

— Где он? — спросил Варгунг, стараясь успокоить диких.

— Его постигла участь, которую он готовил мне.

— Но… как такое могло случиться? Это ведь невозможно. Он должен был… найти… — тело старейшины вдруг ослабло так сильно и быстро, что он едва не упал. Охрана вовремя подхватила его под руки. — Найти… ее… эту женщину.

— Я знал, что без тебя не обошлось.

— Нет! — прокричал вождь. — Ты меня неправильно понял! Она! Это все она! Она принесла горе в наш клан! Она околдовала тебя, сын! Ты не должен был быть с ней!

Вождь был вне себя от ярости. Его старые, почти потерявшие блеск глаза, в одночасье налились кровью. Он резко растолкнул всех, кто придерживал его. Выпрямился и, подняв посох, был готов уже наброситься на сына, как вдруг кто-то вновь схватил его и удержал от безумного поступка.

— Убей ее, Шахгар! Не дай опозорить весь наш род и наш клан! Сделай это, сын! Избавь нас от нее!

Все разом замолчали, ожидая ответа от Шахгара. Выждав несколько мгновений, он окинул взглядом соплеменников и твердо сказал: «Нет».

Варгунг взорвался проклятиями. В него будто вселился злой дух и полностью овладел им.

— Ты ничего не знаешь, что произошло в пустыне… — произнес Шахгар, но отец не слышал его. Ему было достаточно того, что сын отказал ему. Собственному отцу, который вырастил его, воспитал и приготовил к трону и власти!

Орки закричали вместе с Варгунтом. Шум и гам воцарились в лагере, на который постепенно опускалась вечерняя прохлада. Шахгар молчал. Он сказал все, что хотел. Несмотря на то, что внутри него все кипело из-за поступка отца, хотя нутро его горело ненавистью к тому, как поступил отец, отправив убийцу по их следу, он был готов ждать столько сколько понадобиться, чтобы довести начатое дело до логического завершения.

— Значит, не убьешь ее? — вновь спросил Варгунг, сверкнув налитыми кровью глазами.

— Нет. Она спасла меня. Только благодаря ей я могу стоять сейчас перед тобой и всем лагерем, во всеуслышание говоря ту правду, которую ты скрыл.

— Я никому никогда не врал! — огрызнулся старый вождь. — Я всегда преследовал только цели всего клана и ни за что на свете не взял бы на себя позор свадьбы с человеческой женщиной. Я дам тебе последний шанс, сын, избавить нашу семью от позора. Убей ее и тогда мы вновь сможем обнять друг друга.

Но Шахгар стоял на своем. Варгунг не услышал заветных слов и в отчаянье проклял его, отрекнувшись от него.

Все произошло очень быстро. Лагерь взревел от недовольства. Всего лишь один шаг отделял это место от превращения в единую братскую могилу. Кто-то был за, кто-то был против, но не было никого, кто остался бы равнодушен ко всему происходящему.

— В таком случае, — едва сдерживая гнев, заговорил Шахгар, — раз родственные связи нас больше не связывают, решим проблему по закону, как когда-то делали это наши предки. Сразимся! И пусть топор решит, кто из нас прав.

В это мгновение шум прекратился. Все замолчали и посмотрели на них.

— Ты уже стар и слаб, Варгунг, можешь заменить себя любым, кто готов встать на твою защиту. Я буду там, — Шахгар указал на круг, внутри которого стояла статуя Барруку и где принимались самые важные решения в лагере. Достав из-за пояса топор, он развернулся и прошел в самый центр. Встал у статуи бога войны, готовый встретить противника.

Вождь медлил. Он явно был не готов к такому повороту и не знал, что делать. Несколько диких орков, узнавших о поединке, вызвались встать в круг вместо старого вождя, но тот лишь отмахнулся. Еще никогда он не отступал перед судьбой и сейчас не был готов сделать шаг назад. И хоть силы были неравны и все понимали, что этот бой будет для Варгунга последним, никто не посмел ему перечить, отдавая дань уважения его возрасту. Варгунг поднял посох. Поставив его возле входа в собственный шатер, поднял в руки боевой топор. Тяжесть сразу почувствовалась. Молодость ушла, но опыт бесчисленных битв прошлого все еще давал о себе знать.

Все замерли.