Научиться любить (СИ)

— Короля больше нет, — отрезал Гирм и ехидно улыбнулся — Ваш договор с Троем потерял силу.

— Это как? Он отказался от своих слов?

— Нет, — ответил гвардеец. — Его уже нет в живых. Он мертв. Казнен за измену. Он умер как самая настоящая крыса, посчитавшая, что может единолично распоряжаться всем королевством и отдавать его без боя орочьим отродьям.

Последнее слово взбесило Шахгара, но он сумел успокоиться и продолжить разговор.

«Значит короля больше нет… Лориэль так мечтала его увидеть. Поговорить. Рассказать ему обо всем, что случилось в пустыне. Как мне теперь вернуться к ней и поведать о страшной кончине Троя?»

— Ты должен понимать, орк, что никакого договора не было. Никаких бумаг не подписывалось. Слова же в нашем мире, если они не подкреплены чернилами, не стоят вообще ничего. Трой, как одна из сторон договора уже ничего не может подтвердить.

— Но ведь я еще жив, — огрызнулся Шахгар, приближаясь к гвардейцу.

Конь того стал медленно пятиться, а рыцари, охранявшие своего командира, подняли копья и были готовы вонзить их в огромное тело орка.

— Я… еще… жив! И договор все еще в силе!

— Глупости! Теперь это моя земля. Слышишь?! Моя! И больше ничья. Проваливай обратно в свои пески. Оставь нас в покое.

В ответ Шахгар улыбнулся, оскалив клыки. Все же гвардеец был не так уверен в своей правоте, как пытался убедить самого себя и противника. Страх чувствовался внутри Гирма и животное начало, бушевавшее внутри Шахгара, явно ощущало эти волны, исходившие от испуганного человека.

— Ты врешь, Я знаю это. Я чувствую. Ты не так уж и уверен в своей победе.

Гирм стал разворачивать коня, стараясь не спускать глаз с разъяренного орка.

— Я все тебе сказал, Шахгар. У нас за стенами замка огромная армия. Та, что разбила лучших твоих воинов. Подумай, стоит ли проливать кровь соплеменников в этой бессмысленной битве.

— Трой был умнее тебя, Гирм. Он ценил жизни своих людей и именно поэтому ты сейчас дышишь. Если бы он рассуждал так же, как ты, то это поле до сих пор было бы усеяно телами убитых. Я пошел ему навстречу, но в этот раз все будет по-другому.

Гвардеец внезапно остановился, хотя всего мгновение назад был готов умчаться к стенам замка.

— О чем ты говоришь?

— На этот раз никаких переговоров не будет. Не будет условий, не будет договоров. Будет бой, после которого ты, мерзкий предатель, получишь все, что тебе причитается, — блеснув оскалом, орк развернулся и тяжелой поступью зашагал обратно к своим. Позади послышался топот. Всадники отправились к замку, где в эту минуту осуществлялись последние подготовки к предстоящей битве.

Гирм въехал через отворенные врата. Почувствовав себя в безопасности, спрыгнул с коня. Торопливо пошел, мучаясь нервным напряжением. Он был полностью поглощен страхом. Понимал, битвы не избежать. Конечно, Гирм знал это и раньше. Глупо было надеяться, что проделав такой огромный путь, орки просто возьмут и возвратятся обратно в пустыню. Однако у него была надежда образумить их.

— Значит бой? — кто-то спросил Гирма, но тот не обратил на вопрошавшего внимания. Лишь кивнул. Солдаты забегали, как ошпаренные. Стали взбираться по крутым каменным ступенькам, занимая позиции и поднося к ним колчаны со стрелами. Отряды копейщиков укрепляли подступы к вратам. Конница, мало на что способная в узких улочках призамковой территории, медленно выходила через запасные врата на открытые пространства, чтобы в случае необходимости ударить всей своей массой во вражеский фланг.

Северяне вели себя довольно спокойно. Гирм даже удивился, когда увидел их предводителя, который сидя в местном трактире, проглатывал очередную порцию говядины, запивая ее местным элем.

Даже не удосужившись спросить разрешения, Гирм подсел к северянину. Это было дерзостью, так как править в замке без армии севера означало голым стоять на его стенах. Поэтому данное небрежное отношение вызвало возмущение у обедавшего воина.

— Вы тут в замке совсем не чтите никаких правил, — северянин требовательно пронзил карими глазами Гирма, отчего тот даже немного сконфузился. — Тебя, сынок, не учили, что надо спрашивать разрешения?

Бывший будто на иголках Гирм пропустил возмущение предводителя ополчения и перешел сразу к делу.

— Я говорил с ним только что.

— С кем?

— С Шахгаром.

— Как? Почему ты мне не сказал?! — гневно рыкнул северянин, ударив кулаком по столу. Посуда на том подпрыгнула и несколько сидевших в стороне крестьян невольно обернулись. Беспокойно всмотрелись в поднявшегося со скамьи рыцаря.

— Вы были так заняты, — Гирм указал на еду, — что мне пришлось действовать самому.

Собеседник не сразу, но вновь сел на стул. Он был разгневан и это читалось на его физиономии, покрасневшей от прилившей к ней крови.

— И что он сказал? — спросил северянин, стараясь держать себя в руках.

— Он будет драться.

— А ты в этом сомневался?