Научная объективность и ее контексты

С другой стороны, если внимательно рассмотреть причины, по которым мы считаем независимость от субъекта отличительной чертой объективности, мы увидим, что они по своему характеру были чисто эпистемологическими и в их число не входили ссылки ни на свободу воли индивида, ни на локализацию в пространстве. Соответственно черты интерсубъективности и инвариантности, определяемые через требования воспроизводимости и проверяемости, совершенно свободны от таких сомнительных примесей, хотя среди их следствий есть и упомянутые выше психологические и пространственные требования. На самом деле, если что-то объективно в том смысле, что доступно для проверки другими субъектами, так же как и мной, оно с необходимостью независимо от моей воли; и более того, если эта проверка должна быть такой, чтобы ее мог выполнить какой угодно субъект, то она должна быть «внешней» по отношению ко мне и в пространстве, и во времени.

2.4. Как преодолеть приватность субъекта

Теперь мы можем ввернуться к вопросу о ключевом моменте перехода от субъективной ситуации (которая неизбежно предполагается при познании чего-то) к интерсубъективной (характерной для объективности), которым, по-видимому, является требование сделать «публичным» нечто по существу «приватное». Здесь тоже начнем с уточнения вопроса. Под вопросом не стоит тот факт, что нашему познанию присущ такого рода публичный статус, поскольку феноменологическое свидетельство нашего повседневного общения с другими личностями указывает на то, что мы способны обмениваться информацией и общаться с ними. Вот почему такие оживленно обсуждавшиеся вопросы, как солипсизм и существование других сознаний, по крайней мере в некоторой степени плохо поставлены. Они начинают с воображаемой проблемной ситуации (в точности, как в случае воображения, скрывающегося за предполагаемым эпистемологическим дуализмом) и, принимая ее как данную, пытаются преодолеть ее[89]. Напротив, правильным исходным пунктом будет начать с феноменологических свидетельств, а затем, аккуратно анализируя их, попытаться понять, как это возможно, чтобы некоторого рода (пропозициональное) знание становилось публичным, будучи по своему происхождению приватным. Относительно этого момента мы уже подчеркивали, что речь идет не о том, что мое «знание красного путем ознакомления» то же самое, что и знание о нем других субъектов, или что оно разделяется всеми субъектами, с которыми я хотел бы установить межсубъектный диалог. Как уже указывалось, это, конечно, невозможно, поскольку я никогда не мог бы представить себя «заглядывающим в» сознания других людей, чтобы воспринять их восприятия и сравнить их с моими собственными. Решение, как мы говорили, предлагается тем фактом, что для достижения объективности нам просто нужно быть в согласии с другими субъектами, например, по поводу интерсубъективно проявляющегося применения того, что каждый из нас принимает за наше понятие красного, не зная, является ли то, что другие называют красным, тем, что мы называем красным. Другими словами, то, что нам нужно и чего мы способны достичь, – это не невозможное согласование, например, нашего субъективного «знания красного путем ознакомления», а согласование нами «пропозиционального знания», что этот карандаш красный.