Научное наследие Женевской лингвистической школы

Из этих положений Соссюр делал весьма важный вывод, касающийся общей типологии языков, выделяя так называемые «лексикологические» языки, в которых мотивированность слов минимальна, и «грамматические» языки, где мотивированность максимальна.

Так же как и Соссюр, под произвольностью языкового знака Балли понимал немотивированность. Произвольность противопоставлялась мотивированности. Однако Балли отводил мотивированному знаку в языке гораздо больше места, чем Соссюр.

В дополнение к тому, что Соссюр называл относительной мотивированностью, Балли разработал механизм имплицитной мотивированности языкового знака. Он писал, что «в языке мы встречаемся со скрытыми ассоциациями, которые, не исключая других, неизбежно возникают одновременно с представлениями знака, независимо от всякой ситуации и от всякого контекста. Такие случаи существуют, и мы должны остановиться на них, потому что они приведут нас к особому аспекту мотивированности» [Балли 1955: 151]. Языковой знак может мотивироваться как внешними, так и внутренними ассоциациями. В качестве примеров внешних ассоциаций Балли приводил случаи сочетаемости слов, зависящие от их смысловых значений: так, châtin употребляется только по отношению к волосам, camus и aquilin – к носу. Знаки могут мотивироваться и внутренними ассоциациями – мотивирование путем совмещения понятий, например, англ. to starve содержит в себе понятия «умирать» и «голод». Таким образом, согласно Балли, внешние ассоциации составляют как бы одно целое со знаком и тем самым имплицитно его мотивируют.

Представляет интерес случай одновременного присутствия двух означаемых при одном означающем. Примером может служить совмещение в стихах французского поэта П. Валери современного и этимологического значения в одном слове:

Blanc comme une jeune scythe

Mais ta candeur est prise...

Candeur – одновременно и «яркая белизна» (этимологическое значение), и «наивная невинность» (современное значение).

Балли особо отметил, что классификация мотивирований путем совмещения значений должна стать темой специального исследования. Он перечислил некоторые из них: названия профессий, орудий, родства и др.

К имплицитному мотивированию Балли относил также различные виды тропов. Так, вспоминая о такой неприятной процедуре, как сверление зуба, мы можем назвать сверло fraise , clou или aiguille . Например: Il me semblait qu’il me perçait avec une aiguille , либо C’était un clou qui m’entrait dans la dent . В данном случае член ассоциации произволен: ни по звуковой форме, ни по смыслу слово clou не напоминает означаемый предмет; «лишь сближение в нашем сознании двух идей (болезненное проникновение сверла в зуб и то, как внезапно гвоздь входит в дерево) превращает исходный концепт в представление, вполне сочетающееся с породившей его эмоцией» [Балли 2003: 110]. Можно без труда заметить, отмечает Балли, сходство между подобными фактами и тем, что принято называть образами, фигурами или тропами; в нашем примере clou является метафорой, таким образом, согласно Балли, большинство классических фигур (синекдоха, метонимия, метафора, персонификация и др.) основываются на имплицитных ассоциациях с означаемым. Характерным способом мотивирования означаемого является транспозиция [46] . Например, гипостазис: La ville est en rumeur вместо Les habitants de la ville... «...любой транспонированный знак, – подчеркивал Балли, – является синтагматическим» [Балли 1955: 149].

По мнению Балли, Соссюр показал мотивированность знака означаемым, но оставил в стороне мотивированность означающим. Между тем, считает Балли, мотивирование означающим занимает в языке важное место. Так, глагол croquer содержит в своих звуках нечто, производящее впечатление дробления, размалывания, что вызывает представление о хрусте. К случаям мотивирования знака означающим Балли относил ономатопеи и экспрессивные слова, основанные на символике звуков (например, артикуляция глаголов happer «цапать» и laper «лакать» воспроизводит grosso modo действие, которое они означают).