Научное наследие Женевской лингвистической школы

Противоречивый характер отношений между означающим и означаемым, вытекающий, по убеждению Карцевского, из самой сути произвольности лингвистического знака, приводит к сдвигу отношений, к асимметрии двух сторон знака в процессе его актуализации. В этом, справедливо считал Карцевский, и состоит «жизнь» языка.

В своем учении об асимметрии лингвистического знака Карцевский, как он сам указывал [Karcevsky 1941: 57], опирался на принцип произвольности лингвистического знака Ф. де Соссюра и Ш. Балли [60] , а также на определение языка как системы знаков. «Ф. де Соссюр научил видеть в языке семиологическую (знаковую) систему , именно систему, а не простой набор, коллекцию знаков» [Карцевский 2000: 319].

Необходимо обратить внимание на глубокие мысли С. Карцевского относительно соотношения в языке произвольного и мотивированного. Он объясняет, почему полностью мотивированный знак не может существовать в языке. Такой знак не знал бы диссоциации на означаемое и означающее и, как следствие, – невозможность омонимии и синонимии (вступать в омонимические и синонимические отношения). Он не мог бы иметь концептуальной ценности и представлял бы собой неразложимый звуковой блок. «В языке, – подчеркивал Карцевский, – господствует произвольный знак. Тем не менее непрестанная борьба имеет место между тенденцией к произвольности и противоположной тенденцией к экспрессивности. Соотношение между этими двумя силами меняется как от одного языка к другому, так и внутри одной и той же лингвистической системы. Так, например, в русском языке огромную роль играет деривация. Так как по терминологии Соссюра производное слово является «относительно мотивированным» знаком, это означает, что в русском языке тенденция к мотивации знака более ярко выражена, чем, например, во французском или английском языках» [Karcevsky 1941: 58].

Итак, Карцевский раскрыл и теоретически обосновал одно из главных отличительных свойств языковых знаков – отсутствие однозначного соответствия между двумя сторонами знака.

Идея асимметричного дуализма проходит красной нитью через все творчество Карцевского и лежит в основе многих оригинальных научных идей, прежде всего, динамики в статике. Известно, что в «Курсе» Соссюра неизменчивость знака связана со статическим, нередко приравненным к синхронному, состоянием языка, а изменчивость – с эволюцией языка во времени. В отличие от таких направлений, как глоссематика, Карцевский рассматривал синхронию не как статическое, имманентное состояние, а как динамическое, подвижное. Изменчивость, по Карцевскому, является неотъемлемым свойством языкового знака, независимым от фактора времени. Означающие всегда готовы соединиться с новыми означаемыми, а означаемые, со своей стороны, находятся в состоянии постоянного поиска новых означающих.

Составной частью учения о динамике в статике является новаторская концепция Карцевского продуктивности, разработанная на материале глаголов русского языка. Обращает на себя внимание оригинальное определение продуктивности. «Функционирование семиологических явлений – а в языке любое пересечение связей создает знак – заставляет скорее думать об излучении, исходящем из различных центров энергии. Живой морфологический “класс” является полем действия очага излучения “производящей”, т. е. асиммилирующей, силы. Чем ближе к центру этого очага, тем больше действие этой силы. Но она слабеет по мере продвижения к периферии этого класса и на определенном расстоянии от центра становится равной нулю» [Карцевский 2000: 46 – 47]. Из этой цитаты видно, что наряду с продуктивностью Карцевский вводит понятие центра и периферии. Это явление он выделял не только на морфологическом, но и на синтаксическом уровне. Так, в приводимом выше примере форма повелительного наклонения «Молчи», представляющая собой «адекватный знак», в случае асимметрии может транспонироваться в сторону синонимии «Молчать» и омонимии типа «Смолчи он», являющихся периферийными явлениями. Понятия Карцевского центра и периферии нашли широкое применение в конкретных лингвистических исследованиях.

Следует отметить, что Карцевский не ограничился глубокой теоретической разработкой принципа асимметричного дуализма, но и успешно применил его на практике, продемонстрировав тем самым его перспективность. Он различал три типа связей между предложениями. Коррелятом подчинения Карцевский считал не сочинение, как это принято, а бессоюзную связь. Подчинение он рассматривал как экспликацию отношений, имплицитно представленных в бессоюзной связи, предшествующей исторически и психологически подчинению. Оба типа отношений могут быть представлены на вертикальной оси в качестве синонимов. С другой стороны, сочинение, совпадающее во временном плане с бессоюзной связью, располагается рядом с ней на горизонтальной оси, выступая в качестве ее синонима. Бессоюзная связь, как неэксплицитная связь, противопоставляется сочинению, характеризующемуся эксплицитными связями.