Научный вклад психологии и авиационной медицины в профессионализм авиаторов

– Вся соль в том, что все мы воспитывались атеистами, и летчики боятся назвать свои чувства сродни религиозным. Мне в анкете только Шеффер, испытатель, откровенно написал: «Несомненно, но это имеет место. Капелька моей жизни в этом мироздании поддерживается извне. Я не активный верующий. Но с возрастом задумываюсь над бесконечностью, о Времени без начала и конца, об этой вечности Творца. Дух поддерживает мои крылья. И я впервые говорю об этом, что-то все-таки есть в этом». «Что-то есть», – говорили некоторые, другие писали о высшем разуме, о высшем начале. «На Бога надейся, а сам не плошай», – это тоже очень распространенная среди летчиков философия. Но никто не отрицал категорически появления в это безграничном надземном пространстве особого, не возникающего на земле чувства духовного подъема. Я пришел к выводу, что в моменте возвышенного состояния проявляется архетип религиозного сознания. Оно просыпается в чувстве красоты, причастности к пространству, вселенной, вечному. Это очень продуктивное свойство, способствующее очищению, покаянию, просветлению. И у летчика оно есть, он начинает анализировать себя, свои возможности, честно и критично говорит сам себе, о своих ошибках и становится лучше, добродетельней. Он не признается в этом даже в самых раскрепощенных состояниях, оно закрытое, тихое это качество, но я считаю в человеке его высшим.

«Полет не повторяется, он всегда новый, полет – это творчество, иногда восходящее до художественности. Посмотрите аэрошоу – это музыка, это живопись, это большая культура! А полярные сияния? Каков масштаб! Ты физически ощущаешь себя в Пространстве Вселенной. А при цветном полярном сиянии вспоминался Скрябин. Чувство единства с небом возникает только в полете» (К. Сеньков).

– Но ведь бывает, что и совсем недобродетельные, как Вы называете нехороших людей, летчики добираются до самых высоких званий и должностей, и летают, и звезды Героев получают… Как это соотносится с Вашей теорией?

– Бывает. И среди генералов и даже маршалов авиации попадаются плохие люди – надутые, высокомерные, никого ниже себя не уважающие. И летали, и воевали нормально, и, что называется, Бог миловал, живы-здоровы оставались. Но даже и сильно большой начальник, садясь в самолет, ведет себя как летчик. И если его везет младший по званию – будет слушать и выполнять. Почему летчики ходят в одинаковых комбинезонах, где кто по званию – не отличишь? Это своего рода печать, в небе все равны, это у всех в сознании сидит жестко. На земле можно вести себя по-разному – командовать, разносы устраивать. Но в полете даже и самый грозный начальник становится проще. Потому что – в небе. Потому что в небе он – небесный.

Ольга БОГУСЛОВСКАЯ