Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства

Если наша мысль не в состоянии объяснить естественными причинами какого-нибудь явления, то мы скорее готовы признать здесь участие непонятной для нас или даже сверхъестественной причины, чем признать его недействительным. «Хорошо, обыкновенно говорят, – толковать тому, кто ничего не видел. Как убедите меня, что я не видел того, что видел» и т. п.

Здесь естественно возникает сомнение: всегда ли наши глаза представляют нам вещи в их настоящем свете? Пользуясь с нашей стороны таким неограниченным доверием, не употребляют ли они его во зло и не обманывают ли нас?

Если люди, подвергавшиеся таким обманам – люди невежественные, неспособные силой размышления и знания объяснить эти обманы, то их ум всегда будет находиться под гнетом суеверия и предрассудков. Да и самые образованные люди нередко испытывают от этих обманов очень печальные последствия.

Обманы зрения иногда могут сопровождаться расстройством умственных способностей, но чаще – глубоким нервным потрясением.

Объяснить, однако же, всякого рода непонятные видения и пр. одними обманами зрения, конечно, недостаточно: здесь на помощь обманывающему нас глазу приходят часто и другие наши чувства; лучшим же помощником глазу в этом случае бывает ухо.

Обманы наших чувств, особенно зрения и слуха, имеют полную силу только при известной обстановке. Но бывают состояния, когда ни время, ни место не спасают человека от иллюзий. В жилой комнате, среди многолюдного общества, видит человек или людей давно умерших, или далеко отсутствующих, или, наконец, видит каких-нибудь существ, совершенно фантастических. Подобные случаи нередки, и притом они могут быть с людьми, не страдающими ни белой горячкой, ни помешательством. Это – особая болезнь, известная под именем наклонности к галлюцинациям.

Этой наклонностью наших чувств к обманам, этой спутанной деятельностью наших нервов не могла не воспользоваться и древняя магия.

В самом деле, на какие способности нашей души действует все сверхъестественное? – На все. Стало быть, надо сделать наше мышление как можно менее самостоятельным, как можно более податливым. Затем нужно уметь действовать на воображение, т. е. возбудить в нем способность представлять себе образы различных предметов. Воображение – один из главных помощников мага: ведь что же, как не оно, дает возможность человеку видеть предмет в искаженном виде или видеть то, чего не только нет перед нами, но чего и быть не может?

Посмотрим, что же такое это воображение, что ему помогает действовать, что подстрекает его или обуздывает. Вообще говорят, что ум может обуздать и направить воображение, а чувства – расшевелить его.

Но магия, действуя преимущественно на воображение, пользуясь главным образом его силами, не имеет надобности ни обуздывать его, ни сдерживать.

Гораздо легче направлять воображение, наполняя ум известными идеями, и еще легче действовать на чувства.

Но магия может пользоваться еще важной особенностью нашей нервной деятельности – и чуть ли не главной. Это – неопределенностью нервных ощущений.

Дело вот в чем. Нерв есть трубочка, наполненная жирообразным веществом, которое очень легко изменяется в своем составе, как только мы произведем на нерв какое-нибудь впечатление, как, напр., прижмем его, уколем, нагреем или охладим, подействуем электричеством, сотрясением воздуха, эфиром, химическими веществами и пр. Это-то изменение нервной мякоти и признано новейшей наукой причиной всех так называемых нервных ощущений.

Но сообразите же, сколько разнообразных, нисколько не похожих друг на друга деятелей могут производить эти изменения. Затем примите во внимание, что, какие бы ни были эти деятели, все-таки они производят в нервах довольно сходные изменения, которых значение мы научаемся толковать только навыком, соображением разных обстоятельств, которыми сопровождалось ощущение.

Здесь открывается неисчерпаемый источник обманчивых ощущений, обманов чувств (иллюзий) Стоит нам, под влиянием чьих-либо убеждений, принять одно впечатление за другое или приписать впечатление вместо одной причины другой, – и наши мысли, чувства, образы получат совершенно другой характер.

Это одно. Теперь другое: привычка понимать впечатления. Мы с детства поучались принимать некоторые впечатления только известным, определенным образом и принимать их только в известном, постоянно одинаковом состоянии известной части нашей нервной системы; измените все это хоть сколько-нибудь – и мы объясним впечатление ложно. Вот вам пример:

Берем скатанный из хлеба шарик и кладем на него концами 2-й и 3-й пальцы правой руки; от него получаем два впечатления (на нервы каждого пальца по одному) – если бы мы никогда ничего не ощущали пальцами и не видели в то же время предметов глазами, то подумали бы, что под пальцами два шарика, потому что произведены два впечатления.