Наука о судьбе. Почему ваше будущее более предсказуемое, чем вы думаете

Нельзя точно сказать, что вызывает бляшки, но мы уже знаем результаты многочисленных исследований: регулярные физические упражнения, разнообразное питание и непрерывный семичасовой ночной сон сохраняют здоровую работу мозга в течение всей жизни. Было бы преувеличением считать, что этот анализ крови представляет собой путь к уклонению от уготованной болезни. Скорее, он лишь ведет нас к нему. Это большой шаг к простой, доступной и персонализированной медицине, которая позволит людям предпринимать меры задолго до возникновения проблем.

Почему не всем дано уйти от своей судьбы

Мы все больше узнаем о взаимодействии биологии и окружающей среды и их влиянии на некоторые психические расстройства. Однако все еще трудно предсказать, у кого заболевание возникнет, а у кого – нет. Почему в ответ на детскую травму у одного ребенка развивается хроническая депрессия, а психика его брата или сестры в той же ситуации остается здоровой? Именно этот вопрос когда-то пробудил во мне интерес к нейробиологии, и с тех пор я постоянно возвращаюсь к нему.

В последнее время ученые провели несколько интересных нейробиологических исследований, посвященных устойчивости, которая в данном случае означает способность поддерживать здравое отношение к жизни вопреки неблагоприятным обстоятельствам. Дети, пережившие эмоциональное, физическое и сексуальное насилие, позже имеют проблемы с психическим здоровьем, включая зависимости, селфхарм, антисоциальное поведение, депрессию и тревожность. Но не все. Примерно 10–25 % из них ведут вполне нормальную, здоровую жизнь. Что же отличает их от остальных? Присутствие рядом заботливого взрослого, даже если он не смог уберечь ребенка от насилия? Или же им помогли друзья, вера, высокая самооценка?

Оказалось, что устойчивость не так проста, и здесь тоже многое зависит от генов. Огромную роль играет нейротрофический фактор головного мозга (BDNF[35]). Это химическое вещество, необходимое для поддержания существующих нейронов, стимуляции роста новых клеток и укрепления связей между ними. Вариация этого гена – Val66Met – вызывает усиленную экспрессию BDNF. У людей с этой генетической вариацией хорошо развит мозг. Их гиппокамп (область, участвующая в обучении и памяти; один из немногих отделов мозга, в котором на протяжении всей жизни могут появляться новые нервные клетки) больше, чем у других. Это позволяет им легко запоминать и хранить новую информацию, открыто мыслить, проявлять гибкость в видении и ощущении жизни. Значит, носитель гена, обеспечивающего сильную экспрессию BDNF, будет более устойчивым, чем человек, не имеющий его. Следовательно, 10–25 % детей, которые пережили жестокое обращение без последствий для психики, с большой вероятностью имеют эту вариацию BDNF.

К счастью, вопрос о нашей биологической судьбе очень редко бывает столь же ясным и серьезным, как в случае с болезнью Гентингтона.

Но даже если мы на минуту представим, что важен только генетический фактор, не стоит считать конкретную вариацию BDNF единственным геном, связанным с устойчивостью. Прежде всего, как мы уже видели, поведение никогда не определяется одной лишь генетикой. Гены по-разному реагируют в разных условиях: в ответ на внешние триггеры они могут становиться сильнее или слабее. И, как нам уже известно, такая сложная черта, как устойчивость, должна зависеть от множества генов. Один из них (несомненно, их больше, чем мы знаем) – длинный ген транспортера серотонина (5-HTTLPR (SLC6A4)), который не только обеспечивает эффективную работу серотонина, связанного с созданием ощущения счастья, но и снижает реактивность миндалевидного тела. Третьим геном, влияющим на способность справляться с трудностями, является нейропептид Y (NPY). К сожалению, носителям его генетической вариации rs16147 свойственна гиперактивность миндалевидного тела, и потому они чаще испытывают тревогу и страх.

Кроме того, важны гены, регулирующие воспалительный ответ на стресс. Например, у носителей специфической вариации гена FKBP5 снижена вероятность суицида и развития посттравматического стрессового расстройства. И это только генетика. Но существуют и другие сопутствующие факторы.

Чтобы подробно обсудить природу устойчивости, я обратилась к еще одному ученому из Кембриджского университета – доктору Анне-Лоре ван Хармелен. Она исследует, как и почему некоторые дети и подростки устойчивы к травмирующим жизненным событиям.