Наука раскрытия преступлений

Абсолютно не имевшие необходимого опыта, игнорировавшие необходимость блефовать, власти Баварии вплоть до последнего момента не смогли выяснить количество террористов, их вооружение, имена, лидера, точное местонахождение внутри здания. В кризисной ситуации того типа, с которым столкнулись немцы, группа захвата начинает готовиться к штурму или иной силовой операции немедленно, а не тогда, когда переговоры зашли в тупик. В Мюнхене ни этого, ни многого другого не понимали, и в результате операция освобождения заложников провалилась.

Как мы уже знаем, Израиль — страна маленькая, людские ресурсы ее ограниченны. Полиция не считает нужным содержать большую команду переговорщиков на полную ставку. Кроме командира части, его зама и начальника разведки, все остальные члены группы — добровольцы-полицейские, прошедшие специальное обучение.

Много лет назад мне тоже представилась возможность пройти этот непростой курс. Мюнхенская трагедия подробно разбиралась на занятиях вместе с «Дубровкой» (2002) и «Бесланом» (2004). Между «Мюнхеном» и двумя последними трагедиями прошло 30 и более лет, но при сравнительном анализе событий и действий властей бросается в глаза непреложный факт: ни власти России, ни командование ее многочисленных специальных подразделений ничего не почерпнули из международного опыта 1970–2000-х гг.! Кто только не вел переговоры с террористами в обоих случаях! Политики, звезды эстрады, врачи, журналисты. Несомненно, мы должны отдать должное их личному мужеству, но среди них не было ни одного профессионального переговорщика!

Переговорщик — по определению манипулятор, жонглер словами, способный подыгрывать собеседнику и создать у него ощущение морального комфорта, в то время как снайпер спецназа настраивает оптический прицел, и все это — на языке «клиента». «А кто у нас наиболее постоянные “клиенты”?» — спросите вы.

«Не все мусульмане — террористы, но сегодня все террористы, к сожалению, — мусульмане», — написал в своей замечательной книге «Что не так?» известный британский и американский востоковед Бернард Льюис (1916–2018).

Поэтому сегодня идеальный переговорщик должен быть арабистом с глубоким знанием ислама, с опытом работы не в полиции, а в маркетинге, желательно играющим в любительском театре. Человеком, который способен продать лед эскимосам и сделать их самыми счастливыми людьми на свете. При этом льда у него нет и никогда не было. Попробуй найди такого.

Интервью с полковником Шмуэлем Цитриным, бывшим заместителем директора Отдела криминалистической экспертизы полиции Израиля

— Шмуэль, если бы мы беседовали на твоем любимом французском языке, то я называл бы тебя на «вы». А иврит всё упрощает. Надеюсь только, что у читателей не возникнет ощущение, будто я общаюсь запанибрата со своим очень почитаемым командиром.

— Ну, перестань, мы бы на любом языке были на «ты».

— Мы проработали вместе много лет, но я никогда не спрашивал тебя: ты уроженец Израиля?

— Да, я родился здесь, а вот родители мои из Польши. Папа из Белостока, а мама из Варшавы. И ты знаешь, когда она оттуда уехала? 1 сентября 1939 года, в день нападения немцев на Польшу, в день начала Второй мировой войны. Задержись она еще на день, и мы вряд ли бы с тобой сейчас разговаривали.

— Шмуэль, ты — огромный авторитет в вопросе экспертизы взрывчатых веществ, химик, доктор наук. Мог бы сделать блестящую академическую карьеру в любой стране мира. Что привело тебя на службу в полицию?

— Случай. Летом 1970 г. в Тель-Авиве, в очереди в кассу кинотеатра я случайно встретил Йоси (в будущем — профессор Йосеф Альмог, генерал полиции, директор Отдела криминалистической экспертизы. — Б. Г.). Я тогда только вернулся из длительного скитания по свету — хиппи, волосы до плеч — и искал, чем бы заняться. Йоси сказал, что в полиции ищут химика. «Ну какой из меня полицейский», — подумал я тогда. Но решил пойти попробовать. Думал, проработаю год и уйду, а остался там на 30 лет.

— Тебе не трудно было из хиппи превратиться в человека в форме?

— Это было непросто, но не забывай, я ведь служил в армии, в ВВС, так что представление о том, что такое дисциплина и ответственность, у меня имелось.

— Вы с профессором Инóном из Института Вейцмана написали две монографии, ставшие настольными книгами всех специалистов в области масс-спектроскопии и взрывчатых веществ.

— Да, и знаешь, в какую страну уходила значительная часть тиражей? В Ливию, как, впрочем, и большая часть производимого в Чехословакии семтекса.

— Скажи, семтекс действительно создали из отходов производства или это всё басни?

— Нет, это правда. Уже после распада СССР на одной из международных конференций по анализу взрывчатых веществ я встретил Станислава Бреберу, одного из отцов семтекса, и он историю подтвердил.

— Ты, случаем, не спросил его, нет ли у него угрызений совести по поводу создания самой популярной взрывчатки в мире?