Наука умирать

   — Прекратите панику, ротмистр! — резко остановил его Деникин. — Не слушайте болтовню испугавшихся людей. В армии нет изменников. Мне тоже предлагали специальную охрану, но я отказался. Продолжим, господа. Итак, ещё засветло мы начинаем демонстрацию: часть армии выступает по Ново-Величковской дороге, привлекая внимание противника. С наступлением темноты выступает настоящий авангард на Медведковскую. Как мы распределим силы?

   — Первыми выступят обоз и вспомогательные части, — предложил Романовский.

   — В авангарде с наступлением темноты пойдёт мой Офицерский полк, — сказал Марков, как о чём-то не подлежащем обсуждению. — Я сам поведу офицеров. Разобью заслоны красных и буду оборонять переход через железную дорогу, пока не пройдёт вся армия.

Мысленно он добавил: «Кроме меня, это никто не сможет сделать».

   — Четыре часа придётся стоять, Сергей Леонидович, — напомнил Романовский.

   — Значит, буду стоять четыре часа.

   — Готовьте приказ, Иван Павлович, — согласился Деникин. — -Выход на Ново-Величковскую дорогу в 18, на Медведовскую... Во сколько, Сергей Леонидович?

   — Попозже. 18 вёрст? Тогда в 23 или в 24.

Когда совещание закончилось и участники вышли на улицу, артиллерийский огонь почти прекратился, но удивило их не это. Вокруг здания клуба стояли офицерские шеренги, вдоль которых прохаживался Тимановский, дымя любимой трубочкой.

   — В чём дело, полковник? — возмутился Деникин. — Кто приказал расставить здесь офицеров? Или вы хотите нас арестовать и выдать красным?

   — Докладывай, Степаныч, — сказал Марков, подмигнув Тимановскому: меня, мол, не выдавай.

Тимановский доложил, что к нему почти с того света явился поручик Савёлов, считавшийся убитым прямым попаданием снаряда. Как оказалось, он всего лишь был сильно контужен — до потери памяти, — попал в лазарет в Елизаветинской, уходил пешком как легкораненый, отстал, напоролся на дезертиров. Они втянули его в авантюру и послали сюда на разведку.

   — Поскольку где-то рядом находятся авантюристы, которые готовы совершить именно то, о чём вы, Антон Иванович, говорили, я решил поставить охрану у штаба.

   — Что будем делать, Антон Иванович?

   — Как что? Разумеется, снимать охрану.

   — Ас дезертирами-авантюристами? Они же ждут сигнала от своего разведчика.

   — Решайте сами. Я иду с Иваном Павловичем.

Решили с Тимановским собрать группу офицеров и, взяв с собой Савёлова, выйти по направлению к указанному им месту, устроить засаду и дать синюю ракету.

Эту маленькую операцию Тимановский успел провести ещё засветло, но на условный знак никто не вышел. Тогда группа направилась к овражку — Савёлов хорошо помнил дорогу. Вокруг тёплого ещё пепла лежали зверски изрубленные трупы. Особенно мучили Корнеева — выкололи глаза, кромсали грудь и живот, пытаясь вырезать какой-то знак — не то крест, не то звезду.

В Екатеринодаре, в штабе Вооружённых сил Кубанской Советской республики, Руденко, нарушая революционную дисциплину, спорил с главнокомандующим Автономовым:

   — Нет, Алексей Иванович, они лягут на другой курс. Не норд, а норд-норд-ост или норд-ост. На Тимашевскую или Медведовскую. Обязательно вильнут кормой. Эти ...ые генералы ещё поумнее Корнилова: Деникин, Марков. Я всю ночь буду дрейфовать по курсу Екатеринодар—Тимашевская.

Автономов поглядывал на матроса с некоторым насмешливым превосходством: не понимает, в чём теперь главный вопрос. Не от кадетов надо Кубань спасать, а от московского начальства и от немцев. На нынешнем съезде удалось отбиться от объединения с Черноморской республикой, на следующем наверняка объединят. И будет Кубанью править жид Рубинштейн, или Рубин — как его там. Да и матросики-большевички нам не нужны. Пусть кадеты побольше их перебьют. А от немцев придётся вместе с Деникиным защищаться. Добьют французов во Фландрии, и жди их на Кубани.

   — Ты, Олег, тоже дело говоришь — могут они вильнуть на Медведовскую. Но и ту линию — от Тимашевской на Новороссийск — нельзя бросать. Если б не съезд, сам бы с тобой поехал. Завтра закрытие. Надо присутствовать. Договоримся так: от Тимашевской курсируешь по обеим линиям.

   — Есть, товарищ главнокомандующий. Встречу генерала Маркова. Давно мечтаю.

ТОЛЬКО ОН МОГ СОВЕРШИТЬ ЭТО

Шли в ночь, в смерть. Чёрные тучи, чёрная степь, чёрные шинели. Белое пятно впереди колонны — папаха Маркова. Верхами вели бригаду он, его заместитель Тимановский, командиры полков Боровский и Туненберг, другие командиры.

Впереди них только конный разъезд и неизвестность. Вокруг — конвойная сотня. В колонне — оставшиеся четыре орудия с тридцатью снарядами, раненые, беженцы... За спиной осталась немецкая колония Гначбау. На её окраине, в незаметном тайном месте, нанесённом на секретную карту, похоронены генерал Корнилов и подполковник Неженцев.