Наука умирать

   — Я должен определённо заявить, — говорил Попов, — что Донской отряд не может покинуть территорию Дона. Нам бы лучше, прикрываясь с севера рекой, переждать события в районе зимовников. Тем более что Дон скоро станет труднопроходимым.

   — По соглашению с генералом Алексеевым я предполагаю двинуться к Екатеринодару, — сказал Корнилов. — Однако вследствие заявления генерала Попова предлагаю ещё раз обсудить этот вопрос и прошу желающих высказаться.

Алексеев слегка покраснел от волнения и горячо заявил:

   — Вряд ли есть необходимость вновь дебатировать этот вопрос. Впрочем, если генерал Корнилов находит нужным ещё раз поставить его на обсуждение, то я считаю обязательным повторить то, что уже говорил в Ростове: единственно правильным является направление на Екатеринодар. В этом направлении легче всего прорвать большевистское кольцо, есть надежда на соединение с другими отрядами и на присоединение к нам Кубанского войска. Наконец, мы займём богатый во всех отношениях район и сможем пополниться, привести себя в порядок, отдохнуть и с новыми силами продолжать борьбу. Если же полного успеха мы не добьёмся, то Добровольческая армия будет в силах дойти до Кавказских гор, и там, если обстановка потребует, можно будет её распустить.

   — Прошу дать мне слово, — прозвучал бас Лукомского.

   — Сейчас опять начнёт пугать Корнилова, — прошептал Деникин Маркову.

   — Не возражая по существу против высказываний генерала Алексеева, — начал Лукомский, — я должен обратить внимание только на то, что уже теперь при нашей армии или, правильней сказать, при нашем небольшом отряде более двухсот раненых и чрезмерно большой обоз с боевыми припасами и винтовками, который бросить нельзя. Обозные лошади, набранные главным образом в Ростове, уже теперь имеют жалкий вид и еле тянут свои повозки и сани. Не надо забывать, что при наступлении на Екатеринодар нам нужно будет два раза переходить железную дорогу, и большевики будут преграждать нам путь и подвезут к местам боя бронепоезда. Будет трудно спасать раненых, которых, конечно, будет много. Наконец, мы совершенно не осведомлены о положении на Кубани: возможно, наш расчёт на восстание кубанских казаков ошибочен, и вас там встретят как врагов. Вследствие всего этого я сомневаюсь в правильности решения идти теперь прямо на Екатеринодар. Лучше прислушаться к совету атамана Войска Донского и перейти пока в район зимовников, а там, прикрываясь Доном и находясь в удалении от железной дороги, переформировать армию, исправить и пополнить обоз. Большевики месяца два вам будут не страшны: они не посмеют оторваться от железной дороги. Если же рискнут на какую-нибудь операцию против нас, то будут разбиты. Месяца же через два с новыми силами мы, в зависимости от обстановки, примем то или иное решение.

Алексеев, не скрывая волнения, задыхаясь, повторил:

   — Идти прямо на Екатеринодар — единственно правильное решение.

Умный и хитрый Романовский высказался неопределённо:

   — Я согласен с замечаниями Александра Сергеевича и, признавая правильным решение идти на Екатеринодар, считаю необходимым проделать все те работы, о которых он говорил, выбрав для этого подходящий район.

Корнилов, по-видимому, колебался — прислушивался к Лукомскому. Недаром Деникин так ненавидел бывшего начальника штаба. Командующий взглянул на Маркова, но тот смотрел на него с таким одобрительно спокойным выражением, словно хотел сказать: «Куда ты поведёшь нас, Вождь, туда мы и пойдём сражаться и умирать».

   — Я не могу не согласиться с правильностью замечаний генерала Лукомского, — сказал Корнилов. — Однако вряд ли правильно идти в те зимовники у Дона. Я решил идти с армией в район к западу от станицы Великокняжеской, который также богат лошадьми, скотом и хлебом. Там я приведу армию в порядок, и затем, вероятно, пойдём на Екатеринодар. И, наконец, последнее, но, может быть, самое главное. Сегодня я подписал приказ о производстве всех юнкеров-артиллеристов, числящихся в Добровольческой армии, в офицеры. Теперь они все прапорщики. Соответственно, и форма.

На этом совещание и закончилось.

И вновь такое огромное количество звёзд высыпало в тёмно-синем донском небе, что не хотелось расходиться по квартирам.

   — Где-то теперь наш император? — вдруг вспомнил Алексеев. — Говорят, в Тобольске.

   — Он больше не император, — холодно ответил Корнилов. — Я республиканец. Если в России будет монархия, то мне в России места не будет.

Коротко попрощавшись, он зашагал к себе.

Расходились и другие. Марков и Родичев остались вдвоём.

   — Верите в Корнилова? — спросил Марков.

   — Разумеется, Сергей Леонидович. Другого вождя у нас нет.

   — Для меня загадка: на чём основывается вера каждого из нас в генерала Корнилова? И как он чувствует эту веру? По-моему, тот, кому не пришлось видеть в своей жизни природного вождя, никогда не поймёт наши чувства, нашу веру.

Прошли к станичному правлению. Там галдели казаки. Марков с Родичевым встали в сторонке, послушали.

   — Генерал Корнилов, конечно, здорово нас срамил. Я бы, конечно, пошёл бы.

   — Чего ж не идёшь?