Наукамоль

Коди – тот самый тату мастер, расспрашивал меня кто я такая и чем занимаюсь, где научилась так хорошо рисовать и какой у меня опыт: «Почему ты мне о ней ничего не говорил?» – Коди вопросительно уставился на Йорна. «Да я вообще не знал, что она умеет рисовать, да ещё так словно Господь ей даровал свои руки! Она вообще сверхчеловек, не ест мясо, все время при деле и спит по четыре часа» Коди смотрел на меня с восхищением, а Йорн не мог отойти от зеркала около часа, бесконечно любуясь своей новой татуировкой. Коди предложил мне прийти к нему в салон и попробовать свои силы. Я сомневалась в своих способностях, к тому же работа и ребёнок занимали основную часть моего времени, и я была вполне довольна текущим положением вещей. Но Йорн услышав мои отговорки воскликнул:

«Клянусь, Коди, если она не придёт к тебе сама на своих ногах, то я просто приволоку её к тебе на своём плече! Ты будешь рисовать, Тереза, даже если мне придётся пойти на преступление. Это твой дар!» Через несколько дней я пришла к Коди, и он попросил меня нарисовать ещё несколько эскизов чтобы протестировать мои способности собственными глазами. В тот же вечер он предложил мне работу, оплата в полтора раза больше чем я зарабатывала в ресторане фаст фуда и при этом рабочих часов почти в два раза меньше. Так мы начали работать в тандеме с Коди. Я рисовала хной или чернилами, после чего клиент оценив взглядом результат обычно пищал от счастья, а Коди затем поверх рисунка делал своё дело. Работая вместе мы сильно сблизились и это переросло в романтические отношения. Мы жили вместе и были настоящей семьёй, юридически каждый был свободен, но это уже наши ортодоксальные взгляды на систему и институт брака. Гарольд считает отцом именно Коди. Сказка продолжалась долго, но и у неё наступил промежуточный финал. Прошло более десяти лет, когда случилось, то что случилось. Коди не был пьяницей, возможно, как раз потому, что не умел пить. Однажды мы сильно повздорили и Коди со скандалом свалил из дому. Обойдя все бары на районе он наконец остыл и ему в голову пришла идея – идеальная романтическая идея, как попросить прощения у жены. Он поплёлся в наш салон с намерением набить текст прощения себе на руку. Да, это было бы очень символично и оригинально в контексте нашей с ним истории. Но у судьбы порой бывают извращённые методы преподать нам урок. Коди профессионал. Но пьяный Коди не удосужился продезинфицировать иглу, либо отсутствие координации повлияло на технику обращения с инструментом, а может все разом. Он успел нарисовать лишь слово «Прости». В общем он потерял сознание или просто отрубился из—за алкоголя, а когда очнулся наутро обнаружил что его рука распухла в два раза. Прошло слишком много времени и нам очень повезло, что мы потеряли лишь руку Коди. Мы вместе и по сей день. Но тогда настал тяжёлый период. Коди сходил с ума. Художник без руки. Вероятно, будь у него выбор, он выбрал бы смерть. Несколько лет муж пребывал в депрессии и лечился одним лишь алкоголем. Мне пришлось взять на себя все хлопоты, связанные с нашим салоном. Гарольд тяжело переживал этот период и абстрагировался от всего тренировками в зале. Я уделяла ему так мало времени, а он взял на себя так много обязанностей по дому. Гарольд родился взрослым, я не устану об этом повторять. Через несколько лет все устаканилось: Коди пришёл в себя и нам с Йорном даже удалось уговорить его попробовать начать снова рисовать, одной рукой. Он ухватился за эту соломинку между обречённостью и вдохновением. И вскоре вернулся к своей полноценной деятельности, причём на более высоком уровне. Жизнь снова заиграла красками. Мы оба рыдали, когда Гарольд в свои 16 выиграл свой первый турнир по бодибилдингу среди юношей. Когда его награждали он произнёс речь о том, что посвящает свою победу отцу. И весь зал аплодировал Коди. Такие моменты – ради них стоит жить! Это было начало нового времени. Гарольд перерос сначала юношеский уровень, затем практически сразу любительский взрослый уровень. Его полка была завалена кубками и медалями с турниров регионального уровня. Мне это не слишком нравилось. Конечно, я была рада успехам сына и надеялась, что он насытился бодибилдингом сполна и переболев переключит своё внимание на что—то более созидательное. Каждый день я готовила Гарольду куриную грудку – полтора, два паунда. Мясо мне противно, это противоестественно для меня, меня воротило от этих мёртвых тушек, но я готовила с любовью для сына, несмотря ни на что. Я никогда не пыталась что—либо навязывать ему, глядя на опыт собственной жизни я понимала ценность толерантности и право на индивидуальность для каждого. Гарольд был гораздо более целостной и здоровой личностью с рождения чем я в его годы, и не мне его было учить уму разуму. Я видела добро для сына в другом, но он сделал свой выбор посвятив жизнь спорту.