Наукамоль

Но вернёмся немного назад. Расти пришёл в себя через несколько дней после нашего возвращения. Мы сидели в офисе и много разговаривали, эта поездка в Мексику действительно укрепила нашу дружбу, это общее приключение стало началом наших доверительных отношений.

Я спросил: «Что происходило там, на острове, Расти? Ты не хочешь об этом говорить?»

Он ответил: «Я мало видел из того что происходило с Гарольдом, Винс. Но многое слышал и видел, что могло бы натолкнуть на самые дичайшие гипотезы. Я видел ёмкости с кровью. И что—то мне подсказывает, что Пастор потребовал информацию о группе крови Гарольда не просто так. Я не мог себе представить такое даже в самых ужасных догадках. С нами обращались терпимо, но мы практически все время сидели в палатке, нас выпускали лишь по вечерам. В палатку Гарольда нас не пускали, но мы часто слышали его ужасные вопли и крики. По крайней мере тем самым я понимал, что он все ещё жив. Но честно говоря даже мой врождённый оптимизм порою покидал меня, когда я слышал эти ужасные вопли и мольбы. При всем при этом Гарольд всегда был под наркотой, иначе ни он, ни кто—либо другой не выдержал бы таких нагрузок. Ему переливали кровь. Нет, ему вливали кровь. Чужую кровь. Ему давали нагрузку в час пик жары, он работал на пампинг сразу на все группы мышц, его мышцы разогревались и затем ему ставили капельницу с кровью. Как только новая кровь переставала всасываться, все повторялось круг за кругом, пока Гарольд ни терял сознание. Ему кололи стероиды для роста мышц и взбадривали вероятно коксом. И это продолжалось пять дней, пока он не отключился с концами. Его мышцы выросли в объёме за счёт дополнительной крови в которой его организм не нуждался. Остаётся надеется, что он выиграет эти чёртовы соревнования после всего пережитого»

Как я уже говорил – Гарольд победил в этой схватке, но не с мёртвым Дьювелом, скорее это была схватка с жизнью. Не знаю обрёл ли счастье Гарольд в будущем, но кинокарьера у него точно сложилась блестящая. Эти приключения укрепили наш общий с Расти дух, кредит доверия друг к другу был неисчерпаем. Расти стал ещё более откровенным в своих беседах, его жизненный опыт – это самая интересная книга какую только можно было бы прочесть или прослушать в аудио формате. Мне же посчастливилось слушать лайф версию его прошлого и стать свидетелем не менее интересной частью его настоящего и будущего.

Глава 6. Наукамоль и кошерный финал.

В те первые дни после нашего возвращения из Мексики, Расти был сильно утомлён, эмоции переполняли его изнутри, в те дни он нуждался в том, чтобы выговориться, на любую тему, но только не о ещё свежих в памяти событиях в Мексике. Тогда я вспомнил о том первом дне в офисе Расти, когда я пришёл по зову мечты и не знал, чего ожидать. То первое впечатление словно ожило во мне, ощущение перемен и тот правильный беспорядок в кабинете будто я оказался там, где должен быть, на своём месте. Расти в тот день был открыт и разговорчив, как будто это физическое воплощение родственной души, желающей передать тебе привет. И та надпись «Наукамоль» на доске для заметок. И дротики для дартса торчащие в ней же вблизи надписи. Сама доска для дартса висит в совершенно другом углу. Тогда мой разум не сильно зацепился за эту картинку, за эти странные детали. Я был слишком взволнован и озабочен своим будущим, к тому же первое впечатление о Расти вполне себе допускало сценарии хаоса, беспорядка и озорного баловства в его жизни. Теперь же я точно также сидел за своим столом напротив Расти, сидящего на своём месте и жующего попкорн нейтрального вкуса, то есть без сахара и соли. Он глубоко погружает руку в пятилитровое ведро, это значит, что попкорн уже заканчивался. Но вдоль стола стояло ещё три таких целых ведёрка, плюс столбик из пустых вёдер одетых друг в друга высотой с метр. За его спиной на стене висит та же доска для заметок или мозгового штурма. На ней примагничены несколько бумажек для записей. Надпись «Наукамоль» там больше никогда не появлялась с тех пор, как я её увидел.

«Что означает “Наукамоль”, Расти?» – Вопрос спонтанно возник в моей голове и также свободно родился на свет без всякой необходимости в кесаревом сечении. Расти не отреагировал и не показал никаких эмоций, он продолжал жевать попкорн в том же темпе, но казалось, что весь мир затих. Попкорн не хрустел во рту и не шелестел в ведре, когда Расти опускал в него руку. Он казалось не дышал, и по взгляду Расти читалось, что его здесь нет. Как—будто я произнёс кодовое слово и загипнотизировал его или ввёл в транс. Так продолжалось минут пять. Мне было неловко прерывать молчание, и я решил, что Расти либо не слушал меня, либо просто не хочет говорить. Мне оставалось лишь молча разглядывать ведра с попкорном и делать в уме различные подсчёты, наподобие веса или объёма в литрах, сколько пустых вёдер в этом вёдерном столбике.