Наваждение

– Да ты не беги, Фотина, – сказал ей Вася. – Не беги. Ничего страшного. Ты же взрослый человек. Невинность, многообещающие ухажеры, прекрасные принцы – все в прошлом у тебя. Красотой не отличаешься, походка у тебя как у солдата, грудь, скорее всего, висит. А я не самый плохой для тебя вариант.

Он хотел ее обнять, и она почему-то испугалась, рванулась, прихрамывая, к двери, и выскочила в коридор. И пошла к лестнице, и стала спускаться.

За нею никто не гнался. Спустившись на один этаж, она подумала – а может, вернуться? Ребенку нужен отец. Матери нужен муж. (Теще нужен зять, подсказало подсознание, и Фотина, рассердившись, продолжила путь вниз по лестнице).

И только на улице она осознала ужас положения. Шестьсот тысяч? Суд, срок? Вдруг всё это – правда? Ведь теперь Вася не скажет Брянцеву, чтобы тот остановил процесс, подчистил, исправил. Глупости? Да, наверное – скажет тот, кого это не коснулось. Кого и когда в цивилизованной стране сажали в тюрьму за один неоплаченный счет? А может и сажали. Откуда ей знать! Сажали, а остальные, и она тоже, об этом не знают. Есть вещи, о которых знать не хочется.

Шел дождь, а Фотина стояла на тротуаре, без зонтика, нелепо расставив ноги на ширину плеч, и не зная, что ей делать. А вдруг все правда? Вдруг посадят? Это же кошмар. Кошмар, повторила она как заклинание. Кошмар. А Вася может спасти. Вернуться к Васе? Противный он, но ведь это лучше, чем в тюрьме сидеть? А к Васе можно привыкнуть. Или помыть его. Все время ему говорить, чтобы мылся.

Пришла новая мысль – Вася мог все это придумать, просто чтобы с нею совокупиться. Единожды. Блюстителям порядка есть кого сажать: олигархи, преступники, воры, зачем им Фотина? Десять лет тюрьмы за неоплаченный счет? Это реваншизм какой-то. Придумал, явно придумал. Вот ведь подлец. Денег у него нет, видите ли, просит войти в положение.

И она успокоилась. Ерунда. Так не бывает. Тем более – учреждение государственное. Не дураки сидят, пишут отчеты. Государственные работники. Разберутся.

Она дошла по Разъезжей до бывшего Николаевского Проспекта и села там на трамвай без большой уверенности, что едет в нужную сторону. Некоторое время переживала, глядя на запотелые окна. И опомнилась только у Витебского вокзала и станции метро Пушкинская. Явно не в ту сторону поехала. А может и в ту – Фотина плохо ориентировалась в планировке города.

Она вышла, пересекла Загородный, и спустилась в метро. Станцию Пушкинскую она помнила с раннего детства. Мать, Крессида Андреевна, трижды возила ее на детские спектакли в Театр Юных Зрителей, неподалеку отсюда.

5

Она пыталась звонить секретарше, дабы назначить встречу. Пять сообщений оставила в один день, семь во второй, десять в третий. Секретарша молчала. Действительно, наверное, Адрианна Евгеньевна, невзлюбившая Фотину, у них диктатор, и не будет Фотине приема!

Тогда Фотина решила просто забыть обо всем об этом. Авось пронесет. А что ей еще оставалось делать?

Ровно через неделю в почтовом ящике обнаружено было Фотиной новое письмо из «Комиссии». Размер штрафа составлял шестьсот тысяч рублей. Предупреждение, напечатанное красным шрифтом, гласило, что в случае неуплаты ей следует ждать повестки в суд через три дня, а сам суд состоится через неделю. Наказание сроком до десяти лет и дополнительный штраф, сумма которого определена будет на суде.

– Обманул Вася, – сказала себе Фотина. – Про дополнительный штраф ничего не сказал. А будет еще и дополнительный.

И почувствовала, как мутнеет сознание.

Она схватилась рукой за стену и некоторое время так стояла.

Крессида Андреевна ругалась, оскорбляла, и спрашивала, почему эта дура молчит, а Фотина даже не отмахивалась. Коля перебрасывался письменными сообщениями по телефону. Фотина ушла в ванную, разделась, и долго стояла под душем.

Всю ночь она не спала. Утром, выпив растворимого кофе с молоком и съев кружок колбасы на куске булки, она оделась и поехала на работу. Сотрудница Миранда увидела, что на Фотине лица нет, и стала расспрашивать. Фотина отвечала нехотя. Постепенно Миранда выяснила, в чем дело.

– Тебе незамедлительно нужно к юристу, если что, – сказала Миранда. – Я ж тебе говорила, у моей подруги есть знакомый. Помнишь? Я ей сейчас позвоню. Ты посиди. Ты сегодня не напрягайся, просто сиди себе на стуле. Я, если что, все за тебя сделаю. А если Ахмед будет выступать, мы его зарежем.

И она стала звонить подруге. К обеденному перерыву она управилась назначить встречу с юристом, но не в конторе, а в кафе.

– Его зовут Леонид, – сообщила она. – Будет тебя ждать в час в «Гусарской Радости», на Садовой. Езжай прямо сейчас. Пока доберешься, знаешь?