Наваждение

– И что. Они же только сошлись, то есть их пока не связывают долгие, глубокие отношения. Их легко развести. Мне кажется, Зина ничего не значит для Олега. Она страшненькая, скучная, в ней ничего особо женственного и манящего нет. Я думаю, он с ней сошелся именно потому, что ему надоело одиночество. Так что эта история не про любовь совсем. А вот к тебе Олег до сих пор неравнодушен.

– Я не знаю. Может, ты и права, – всхлипнула Алина. – Ты очень умная, Ася, очень. Ты знаешь, я вот тоже думала о переменах, которые, возможно, ждут меня в будущем. Их еще нет, и сейчас вроде все в порядке пока, тьфу-тьфу-тьфу… И солнышко сияет, и небо чистое. Но как будто потихоньку озоном начинает тянуть, как перед грозой. До грозы еще далеко – но она точно случится, к вечеру. И надо запастись зонтиком на этот случай. Или вовсе из дома не выходить.

Теперь настала очередь Аси молчать.

– Я позвоню Олегу в ближайшее время, – прошептала Алина. – Вот приду немножечко в себя, наберусь смелости и позвоню ему.

В трубке раздались короткие гудки. Ася нажала на «отбой». «Велинская своим появлением заставит Ромашову отступить. Ромашова гордячка, ее точно заденет появление бывшей любовницы Олега. Но… а что, если дальнейшее развитие событий окажется таким – появится Алина, Зина уйдет, и… Олег останется с Алиной. Что дальше? А дальше опять надо обратиться за «помощью» к Броне. Броня ненавидит Велинскую! И, как танк, она вновь пойдет в наступление. Если все получится, то я избавлюсь от всех них, от всех. И тогда… что мне тогда делать? Ладно, подумаю об этом потом, как говорила одна литературная героиня… А вообще, я себя недооцениваю. Оказывается, люди похожи на те фигурки, что стоят на шахматной доске. Одну пододвинешь – и приходят в действие другие!»

* * *

Зина вспоминала события недавних дней – как приехала Бронислава, учинила скандал и увезла с собой Стиву.

Начиналось все на первый взгляд довольно безобидно – мальчик обжег руку, когда в очередной раз готовил. То, что Стива – неуклюжий, Зина прекрасно знала. Поэтому и она, и Олег всегда были рядом с мальчиком, когда тот что-то затевал. Но если запретить ему готовить, он вообще перестанет что-то делать, потеряет к жизни интерес. Так-то он и неуклюжий именно потому, что чувствует себя неуверенно в этом мире, словно боится его, не знает, как двигаться, не понимает, как ведут себя вещи в пространстве… Либо надо запретить Стиве всё и уже до конца жизни держать его под колпаком, либо отпустить его на свободу и тоже позволить ему всё. (Если, например, вспомнить Петра и Павла – то они и вовсе работали с четырнадцати лет, помогали Зине – после того, как ушла из жизни ее мать.)

…Итак, Стива обжег руку. Если точнее, прикоснулся боковой частью ладони – там, где мизинец, – к горячему грилю. Образовалось красное пятно, размером один на три сантиметра. Даже волдырь не вскочил! Зина посоветовала Стиве сунуть руку под холодную воду, затем нанесла на ожог специальную желтую пенку – заживляющую. Она сильно пачкалась. Тогда Стива перевязал руку бинтом, чтобы не развозить пенку по всем поверхностям в доме.

Мальчик на рану не жаловался, лишь посетовал, что обожженное место щиплет немного. И потом вел себя вполне обычно. Обычная бытовуха, стоит ли это досадное недоразумение такого внимания? Было и было… Со всеми случается.

А вот не получилось.

Броня узнала (увидела фото сына с перевязанной рукой) и примчалась немедленно на дачу к бывшему мужу. Крики, скандал. У Стивы лицо вдруг сделалось таким, как раньше. Испуганным и остолбенелым. Не лицо, а маска.

Они уехали, Броня и Стива.

А на Зину напала тоска. Она чувствовала себя виноватой. И правда, не углядела. Ведь в тот момент, когда Стива обжегся, именно она находилась рядом с мальчиком. Именно она, а не его отец Олег. Значит, ответственность на ней!

Олег пытался ее утешить: «Ты не виновата, Зиночка. Дело пары секунд, предотвратить невозможно». Кстати, его спокойствию можно было только позавидовать. Это он заявил, что ожог пустяковый, он пытался успокоить Броню. Он весело болтал с сыном: «Ничего страшного, но мама, ты же знаешь маму, ее способность раздуть из мухи слона, да, мама может излишне переволноваться…»

Только вот чем спокойнее вел себя Олег, тем беспокойней становилась Зина. На нее совершенно не действовали все его рассуждения и утешения. Словно на самом деле произошло нечто жуткое. Непоправимое. И ожог этот вовсе не пустяк, а начало конца, что ли. И она, Зина, на самом деле погубила мальчика. Чужого ребенка. Он ведь совсем не взрослый, он еще дитя, этот Стива, ему лишь недавно исполнилось пятнадцать. Да и зачем, ко всему прочему, умалять, принижать мать, то есть Броню, вызывая пренебрежение к ней, ее чувствам у Стивы?..