Наваждение

На прошлых дочкиных именинах я не был. Зашел, правда, поздравить, вручил подарок, цветы, но дальше прихожей не ступил. Я тогда, после идиотского ее брака, почти разорвал с ней отношения. Едва ли меньшим потрясением для меня явилось, что она, тоже показывая характер, даже не звонила. Будто бы не понимала, что просто не имел я права допустить, чтобы она, первокурсница, вышла замуж за человека, годящегося ей в отцы, бросившего жену с двумя детьми. А пуще того — что была уже Лариса беременной и наотрез отказалась делать аборт. Никуда не деться, пришлось — не сирота же она круглая — погрузиться в свадебные хлопоты, отыграть роль заботливого отца. Но чего мне это стоило, один только я ведал…

А потом родился Платоша. Внук. Мой внук. Имя ему дала Лариса, я не вмешивался — имя моего покойного отца. Это ли сломало что-то во мне или появление крохотного человека, в жилочках которого текла стратилатовская кровь, перевесило, вытеснило все остальное, но я зачастил к дочери. И даже с зятем, почти моим ровесником, хмурым и молчаливым машинистом, старался не обострять отношений. А когда Платоша подрос и общение с ним сделалось не только душевным, но и безумно интересным, я до самой глубины постиг неведомое мне ранее счастье быть дедушкой…

Долго пробыть я у Ларисы не собирался — понимал, что плохо впишусь в компанию дочкиных приятелей. Посижу немного за столом свадебным генералом, поулыбаюсь — и раскланяюсь. Зятя своего, Ивана Сергеевича, — упорно обращался к нему с добавлением отчества, подчеркивая его возрастную категорию, — я не любил по-прежнему, но в тот день ощутил к нему легкое чувство жалости. Ему-то скрыться от гама и ора молодых жеребцов невозможно, По-настоящему заботило меня лишь одно — как перенесет этот шабаш внук Платоша.

С Платошей вопрос решился — взяла его на вечер соседка Ларисы, удружила. Выяснив это, я с полегчавшим сердцем вошел в тесноватую однокомнатную дочкину квартиру. Прибыл я в семь часов, как было назначено. Ничего не могу с собой поделать, всегда являюсь в условленное время. Сколько раз оказывался в незавидном положении первого гостя, томился в ожидании остальных, но привычка каждый раз перевешивала. Никого из приглашенных, конечно, не было, зато стол уже накрыли. Я быстро сосчитал расставленные тарелки — кроме меня, ждали еще семерых.

Лариса преувеличенно, мне показалось, громко восхищалась подаренными мною туфлями, Иван Сергеевич изображал радость, причиненную моим визитом. Благо, темы для разговора подыскивать не приходилось — Платоша стал первоклассником, забот и волнений прибавилось. Через полчаса начали сходиться гости. Четверых из шести я знал — школьные и институтские Ларисины друзья. Шума и суматохи было столько, точно их вдесятеро больше, аж голова у меня закружилась.

— Есть желаю! Пить желаю! — надрывался Игорь, Лариса с ним еще в первом классе за одной партой сидела. — С утра воздерживаюсь! Это подло — заранее уставлять жратвой стол, это нарушение прав человека!

— Сунь ему что-нибудь в рот, Ларка! — соперничала с Игорем одна из подружек. — Пусть хоть ненадолго заткнется, у меня от его крика сережки из ушей выскакивают!

Рассаживались долго. Лариса с мужем красовались в торце стола, девушки — принципиально, чуть до потасовки не дошло — сели вместе, с одной стороны. Возглавил их троицу Игорь. Трое мужчин, я в том числе, — с другой. Одно место — рядом со мной, с краю, пустовало.

Вера пришла, когда Игорь, единогласно избранный тамадой, произносил первый тост во здравие именинницы. Дверной звонок вклинился в его длинную и витиеватую речь. Лариса побежала открывать. Я сидел спиной ко входу, слышал только ахи и поцелуи, оглянулся, когда последняя гостья вошла в комнату…

Это я потом узнал, что Вера — тоже одноклассница Ларисы. И пригласила-то ее Лариса, на мою голову, волею случая: никогда особенно не дружили, встретились недавно в парикмахерской, разговорились, разнежились…

Женская гостевая бригада восстала против Игоря, требуя, чтобы он уступил Вере место, а сам убирался на мужскую половину. Тот сопротивлялся отчаянно, призывал на подмогу Зевса Громовержца и Джордано Бруно, нес всякую ахинею, но я его вряд ли слышал. Думаю, Вера тоже. Мы с ней изумленно пялились друг на друга, оба совершенно обескураженные. Верино лицо упорно заливалось краской, я, наверное, также выглядел небезупречно.

Все закончилось тем, что Игоря не одолели. Вера очутилась рядом со мной. У меня еще хватило самообладания поменяться с нею местами, чтобы не сидела на краю стола.

Я попал в сложную ситуацию. Я ведь и раньше собирался, отсидев немного с дочкиными гостями, незаметно улизнуть. И Лариса, понимая ситуацию, меня бы не задерживала, разве что по-обижалась бы чуть-чуть для приличия. Неожиданное Верино появление смешало все мои планы. Как бы я к Вере ни относился, какие бы чувства ни испытывал, не мог все же допустить, чтобы она приняла мой уход за демонстративное нежелание соседствовать с ней. А в том, что именно так расценила бы его, сомневаться не приходилось.