Наваждение

У меня, дйствительно, еще утромъ мелькнула мысль, что, можетъ быть посл моего отъзда она его прогонитъ. Думая и передумывая, даже несмотря на свои предчувствія и наблюденія, я иногда начиналъ сомнваться въ возможности между ними общихъ интересовъ. Мало-ли что еще вчера могло мн казаться въ бреду и сумасшествіи, мало-ли какъ она меня дурачила и дурачитъ. Можетъ быть, и весь-то этотъ таинственный, любимый человкъ, весь этотъ Рамзаевъ, существуетъ только для того, чтобы меня попытать и помучить. Но, вдь, и въ такой даже роли онъ вреденъ: онъ и этою ролью съуметъ воспользоваться для какой-нибудь своей гадости…

— Ты думаешь, что я теперь насмхаюсь надъ тобою? — сказала Зина. — Ты ошибаешься…

Она взяла мою руку; на ея лиц вдругъ мелькнула та рдкая, серьезная и въ то-же время, дтски-жалкая мина, которую такъ любилъ я.

— Я говорю правду, Andr'e,- продолжала она. — Ты мн теперь очень нуженъ и ты, можетъ быть, раскаешься, что ухалъ…

Она совсмъ превращалась въ несчастнаго, замученнаго ребенка. Она глядла такъ, какъ бывало тогда, давно, когда приходила жаловаться мн на какую-нибудь обиду. Я не могъ выносить этого. Я опять слъ въ кресло и старался не смотрть на нее.

Она почти упала на коверъ, предо мной, спрятала лицо въ мои колни и зарыдала.

— Зина, Зина, что съ тобою? — съ мученіемъ повторялъ я, стараясь ее поднять.

Наконецъ, вся въ слезахъ, она откинула голову и схватила мои руки. Въ ея лиц выражался дйствительный ужасъ и отчаянье.

— Разв я сама не знаю, что гибну, — шептала она прерывающимся голосомъ. — Я гибну и знаю, что совсмъ погибну безвозвратно. И ты не спасешь меня. Когда ты пришелъ сегодня, я думала, что у тебя въ карман или пистолетъ или ножъ… или что-нибудь… я думала, что ты убьешь меня… и я даже рада была этому…

Она опять зарыдала. Она дрожала всмъ тломъ. Я слушалъ ее какъ помшанный, и чувствовалъ опять весь мракъ, весь бредъ, вс муки вчерашняго вечера.

— Убей меня; ради Бога, убей меня! — заговорила она снова, останавливая свой рыданія и продолжая глядть на меня страшными, широко раскрытыми глазами. — Убей меня сейчасъ, теперь… теперь лучше, посл будетъ слишкомъ поздно…

У меня голова кружилась. Я отстранилъ ея руки, я отбжалъ отъ нея, взялъ шляпу и поспшилъ къ двери. Прочь отъ этой безумной… не то — еще нсколько минутъ, и она навсегда сдлаетъ меня сумасшедшимъ, и я ужъ никогда и никуда не убгу отъ нея.

Но она кинулась за мною, она заслонила дверь, она хватала меня за платье. Ея коса распустилась, въ лиц не было ни кровинки, а поблднвшія губы судорожно вздрагивали. На нее страшно было глядть въ эту минуту.

— Ты думаешь, что я съ ума сошла? — задыхаясь шептала она. — Нтъ, я не безумная, именно теперь не безумная, можетъ быть только теперь я и въ своемъ разсудк… Andr'e! Я умоляю тебя, убей меня, убей, не то будетъ хуже… Или спаси меня… Только нтъ! Ты не можешь спасти меня… убей-же меня, убей… Andr'e, милый мой, умоляю тебя!..

Она опять опустилась предо мной на колни и, крпко держа мои руки, стала вдругъ цловать ихъ.

Но эта сцена была черезчуръ ужъ дика и невыносима, и я какъ-то съумлъ очнуться.

— Зина, я въ послдній разъ прошу тебя успокоиться и не безумствовать… ты меня не пускаешь, но все равно уйду сейчасъ, хоть еслибъ ты повисла на мн и волочилась за мною.

Она вдругъ встала и выпустила мои руки.

— Такъ ты уходишь, ты дешь… ты оставляешь меня, — проговорила она уже новымъ и боле спокойнымъ голосомъ. — Значитъ, такъ надо, такъ суждено… ты не знаешь зачмъ дешь… Ну, хорошо, прощай… только я не надолго прощаюсь съ тобою… я, можетъ быть, скоро къ теб пріду… прощай…

Она сдлала нсколько шаговъ отъ меня, какъ будто намреваясь выйти изъ комнаты. Вдругъ она обернулась, порывисто обняла и прежде чмъ я усплъ сказать ей слово, скрылась за портьерой.

Выйдя на воздухъ, я вздохнулъ полною грудью, будто вырвавшись изъ душнаго подземелья.

«Она скоро ко мн прідетъ, — думалъ я:- ну, это-то фраза; старикъ ни за что не выдетъ изъ Петербурга и еще не скоро умретъ: ему въ послднее время видимо лучше. Что-жъ, убжитъ она отъ него что-ли? Но ей черезчуръ невыгодно теперь бжать отъ него… не ршится она…»

Если-бы только хоть на мгновеніе могла у меня мелькнуть мысль о томъ что должно было случиться, конечно, я остался-бы. Но я ничего не подозрвалъ и не предвидлъ, я все еще недостаточно зналъ Зину. Вечеромъ я уже былъ въ вагон и халъ въ Швейцарію.

XIX

Я поселился тогда здсь, въ Лозанн, у madame Brochet. Поздка освжила меня, тишина моей новой жизни, чудный воздухъ успокаивали мои больные нервы. Я ршилъ, что мн еще рано отчаяваться въ своей жизни, что нужно-же, наконецъ, отвязаться отъ болзненныхъ сновъ и поставить цль свою на боле здоровомъ и твердомъ основаніи. Здсь, въ полномъ уединеніи, я отдохну скоро и сами собою придутъ благодатныя мысли…

А пока буду работать, буду рисовать и читать, приготовлять матеріалы для своей второй диссертаціи: со мною вс нужныя книги, со мною полотно и краски, а кругомъ прекрасная, могучая природа.

Время шло, прошелъ мсяцъ. Я чувствовалъ себя иногда легче, спокойне.